Практика по брачному контракту. Магия не пригодится!

Дмитриева Ольга

Эдвин тут же вздрогнул и опустил мою руку ниже.

– Что такое? – чувствуя неловкость, спросила я. – Что там?

– Старая рана, – бросил ректор.

И по его тону было ясно, что разговаривать об этом он больше не намерен. Старая рана… Огненная элементаль… риспи… Что-то шевельнулось на задворках памяти, но ухватиться за эту мысль я не успела. Эдвин внезапно сказал:

– Кицу и Куми переходили реку не только для охоты за тобой. Кажется, их интересует кое-что еще на этой стороне реки. Точнее, кое-кто.

Я похолодела,

но усилием воли заставила себя поднять голову и устремить на Эдвина вопросительный взгляд. Он все-таки догадался? Понять бы еще, как он теперь поступит.

– Твой лис. Кетту. Вероятно, риспи приходили за ним.

Взгляд Эдвина был предельно серьезным. Я нервно улыбнулась в ответ:

– Кетту? И зачем же он им? Это всего лишь лис.

– Возможно, он не так прост, – уверенно произнес Эдвин. – Нужно вернуться и проверить.

– Проверить что? – напряглась я.

– Есть одно заклинание, – туманно ответил ректор.

– И что ты сделаешь с Кетту? Вышвырнешь за ворота?

Мой голос задрожал. Эдвин удивленно воззрился на меня:

– Ты за эту тварь переживаешь? А если он на тебя однажды ночью нападет? За ним идут Старшая и Младшая…

Ректор покачал головой и крепче прижал меня к себе. Но я уперлась ему в грудь ладонями и прошептала, глядя в глаза:

– Это просто черный лис. Что мне может сделать раненый лисенок?

– Он не просто лис, – понизил голос ректор. – Он может оказаться таким, как Сулаки.

Следующая мысль пришла в голову нам обоим сразу, и мы воскликнули одновременно:

– Мальчик!

Я попятилась и уперлась спиной в дерево. Мысли лихорадочно проносились в голове, пока я пыталась сопоставить факты.

– Это он, – кивнул Эдвин. – Иначе и быть не может. Преступник, понесший наказание, лишенный силы. Такой же, как Сулаки.

– И он мне тоже ничего не сделал, – вздохнула я.

Чем больше я думала, тем больше убеждалась, что Эдвин прав. Мальчик из сада и есть мой лисенок. Но мои последние слова заставили ректора в очередной раз возвести глаза к небу.

– Это опасная тварь, – раздраженно сказал он. – Нужно скорее ехать домой и выставить его за дверь.

С этими словами он развернулся и направился к опушке.

Оказалось, мой умный жеребец никуда не удрал, а всего лишь ретировался подальше. Теперь наши кони паслись на лугу бок о бок, и тут же примчались на свист Эдвина. Я покорно вскарабкалась в седло, и мы повернули к дому. Почти всю дорогу я размышляла о том, как уговорить Эдвина оставить лисенка. И о том, кто такой Кетту. Ректор гнал коня и был настроен решительно. А еще вспоминала о том, как он шагнул через огонь. Не побоялся. Не оттолкнул. Но неуместное чувство радости я старалась запихать поглубже. Тревога за Кетту не отпускала. В то, что лисенок, то есть мальчишка, желает мне зла, я не верила. А вот решимость на лице Эдвина меня пугала.

Во дворе имения ректор спешился, бросил поводья слуге и направился

в дом. Я едва не скатилась кубарем со своего жеребца и побежала за Эдвином. А когда он распахнул дверь комнаты, пригнулась и нырнула под его руку, чтобы оказаться внутри раньше.

Кетту явно что-то почувствовал. Лисенок оскалился и зарычал, серебристо-черная шерсть на загривке вздыбилась. Золотистые глаза были устремлены на Эдвина.

Ректор призвал элементаль. Но прежде чем он успел создать заклинание, я подхватила Кетту на руки и прижала к себе.

Лис прильнул ко мне всем телом, продолжая рычать. Сдерживая гнев, Эдвин попросил:

– Отпусти его. Я должен проверить.

Но я только крепче прижала к себе Кетту и отчаянно замотала головой. Мой фиктивный супруг выругался сквозь зубы. Я жалобно смотрела ему в глаза, чувствуя растерянность. Мой порыв был глупым, но жалость к дрожащему на руках лисенку не позволяла мне отступить.

– Да ничего я ему не сделаю!

Но Кетту продолжал рычать и скалиться. Какое-то время мы молчали. Эдвин – сердито, а я – с надеждой глядя ему в глаза. Наконец, ректор махнул рукой и ушел, хлопнув дверью. Теперь меня грызла совесть. Эдвин защищал меня от риспи, а я пошла против его воли.

Тряхнув головой и продолжая прижимать к себе Кетту, я вышла из комнаты и направилась во двор. В дальнем конце сада я остановилась у калитки и прошептала:

– Эдвин не успокоится. Тебе лучше какое-то время не попадаться ему на глаза. Может быть, она согласится тебя приютить.

С этими словами я отодвинула щеколду и шагнула на поляну. Кетту спрыгнул на траву, а я укоризненно сказала:

– Мог бы намекнуть, что ты и есть Кетту. Хотя, наверное, тебя зовут как-то по-другому?

Вспышка пламени – и передо мной снова стоял мальчишка. Черная одежда, такие же черные волосы, густая челка и лукавая улыбка.

– Спасибо, сестричка, – сказал он.

А я зажала рот ладонью и уставилась на него совершенно круглыми глазами. Только в этот момент до меня дошло, что это обращение - не просто слова. Передо мной стоял мой сводный брат. Сын Унэгэна, правителя риспи. Сын и…наследник?

Я присела и прошептала:

– Как тебя зовут?

Улыбка мальчика стала грустной:

– Пока для тебя я Кетту. Никто не должен узнать, кто я. Особенно Эдвин Рокфосс.

– Ты и правда мой?.. – вырвалось у меня.

Но маленький пальчик лег на мои губы, и мальчишка укоризненно сказал:

– Не здесь. Не сейчас. Никто не должен знать.

Я кивнула, и он убрал палец.

– А Сулаки? – спросила я, стрельнув глазами в сторону кустов.

– Знает. Будет молчать. Пообещай, что не скажешь своему мужу, кто я.

– Он может помочь, – попыталась возразить я.

– Обещай, я ему не доверяю, – настойчиво повторил Кетту, и мне пришлось кивнуть.

Я поспешила перевести разговор на другую тему и зашептала: