Прапорщик. Назад в СССР. Книга 7
Шрифт:
— В чём дело? — спросил Урду, тоже заподозрив странное.
— Пока не знаю… — мрачно отозвался командир, не спуская глаз с приближающегося к ним вертолёта. — Не нравится мне этот вертолет!
Не прошло и двадцати секунд, как примерно в трёхстах метрах от них, на сравнительно небольшой высоте, пронёсся неизвестной модели вертолёт, светло-коричневого цвета.
Не обратив никакого внимания на одиноко стоящий посреди пустыни пикап, винтокрылая машина полетела дальше.
— Это какого хрена, а?! — громко спросил Смирнов. — Это явно не наши!
— Верно. Это вертолёт пакистанской армии! — отозвался
— Принял!
Так как стационарную радиостанцию взять с собой было нельзя, пришлось спешно принимать хоть какую-нибудь решение.
После сеанса связи с Громовым, условились, что обе радиостанции «Р-148» будут включены практически всегда, на сколько хватит батарей.
— Гюрза на связи! — через несколько секунд отозвался связист. — Кэп?
— Живо в машину! — приказал майор, затем принял микрофонную гарнитуру. — Гюрза, это Рысь! К вам летит птичка, не наша. Повторяю, не наша! Если у вас есть чем, будьте готовы встречать!
— У нас тут и так не сладко! — отозвался связист с той стороны. В гарнитуре слышалась плотная стрельба и грохот. К гадалке не ходи, у них уже шел жаркий бой. — Принял, Рысь! Ваша помощь не помешала бы… Очень!
— Мы приблизительно в пятнадцати километрах от вас! — Игнатьев пару раз хлопнул по крыше кабины, дав сигнал водителю выдвигаться. — Главное, продержитесь!
Глава 15
Глухая оборона
Стрельба гремела, не утихая ни на секунду.
Тут и там свистели пули, щелкая по камням и выбивая пыль и мелкую крошку. Разведчики залегли за камни так, словно вросли в них. Сыпались гильзы, ощутимо воняло пороховыми газами.
Неудивительно, что спустившиеся на дно ущелья пусть и весьма значительные силы душманов, напоролись на снайперский огонь. Их грамотно поддержал пулеметчик, занявший отличную позицию, чуть выше нас. Началась ураганная стрельба — бесстрашные, ошалевшие духи лезли в наглую, словно тараканы. Казалось, их вовсе не волновал тот факт, что среди камней уже лежало больше двух десятков мертвых и раненных тел. Что работают снайпера, которых прикрывают остальные разведчики.
Время шло очень медленно, атмосфера накалялась все сильнее. Силы противника росли, правда, пока никакого преимущества ему это не давало.
Видимость была плохой. Все вокруг затянуло пороховыми газами, отчего щекотало в носу и щипало в глазах. Но это же обстоятельство давало нам некоторое преимущество — нам никуда лезть было не нужно. Лежи, да стреляй. Главное удерживать позиции столько, сколько это вообще возможно.
И все же, довольно быстро настал момент, когда пришлось подключаться и всем остальным разведчикам. И хотя, изначально с боезапасом у группы Горелова, да и у нас с Шутом все было нормально, с такой лютой интенсивностью боя, уже нужно было думать о том, как экономить. Если боезапас закончится до того как прибудет подкрепление, то итог будет хреновым. Тут и думать нечего. Десять человек против сотни. Хотя, их уже наверняка больше.
Каждый имел свой сектор обстрела, хотя контролировать это было непросто.
Это немаловажный момент — что бы там ни происходило справа и слева,
Уже через несколько минут, обстановка начала меняться.
У снайперов дела были совсем плохи — патроны для винтовок буквально таяли на глазах, словно снег в июле. Да, работали они эффективно — духи понимали, что нахрапом нас не взять, поэтому стали вести себя осторожнее, немного сбавили напор. Начали искать альтернативные маршруты. Впрочем, нам это ничего не давало.
В какой-то момент, краем глаза я заметил, как Шут просто отбросил свою СВД в сторону и спешно покинул позицию. Корнеев мог сделать это только в двух случаях — закончились патроны или заклинило механизм винтовки, в том числе могло произойти и утыкание патрона. Минус один снайпер.
— Я пустой! — крикнул он, спускаясь со стрелковой позиции. У него имелся Калашников с подствольным гранатомётом, правда, пока иного оружия в руках у прапорщика я не увидел.
Бросив быстрый взгляд на лежащую позади меня сумку, в которой находилось содержимое того чемодана, из-за которого и началась вся эта долбанная мясорубка, я отвернулся. Сумка непременно должна, просто обязана попасть в руки советского командования — иного не дано. То же самое касалось и пленника.
Моджахед Али Хадид крепко связанный, всё ещё был без чувств — я хорошенько засветил ему в нос, отчего тот вновь потерял весь свой энтузиазм. Заодно и связь с реальностью. Сейчас он, словно мешок, просто лежал за камнями, защищенный чуть ли не со всех сторон — а ну, у какого-нибудь душмана хватит ума всадить пару пуль в своего генерала. Наверняка и американцы уже в курсе, что один из самых значимых лидеров афганской оппозиции находится в руках советской разведки. А это огромный риск и также значит, что духи уже могли получить команду — если не удастся отбить генерала, то его необходимо ликвидировать. В боевых условиях — это нормально, я такое много раз видел и даже сталкивался лично. Именно поэтому, и я, и старший лейтенант Горелов, по возможности делали все, чтобы сберечь этот живой, крайне важный трофей.
После того, как дважды удалось связаться с Игнатьевым, на душе стало как-то легче и теплее. Ну, во-первых, они живы и это уже хорошо. Впрочем, я и не сомневался. Оказалось, что они были позади нас, хотя я полагал, что они нас обогнали.
Во-вторых, Кэп и остальная часть группы «Зет» шла к нам на помощь. Да, это всего шесть человек, зато каких! Зная энтузиазм, безбашенность и находчивость своих ребят, не удивлюсь, если они прихватят с собой пару сюрпризов для противника. Главное, сильно не отсвечивать.
Связист Горелова в трёх словах передал мне, что к нам приближается чужая птичка. Новость сама по себе странная — откуда у духов вертолет?
Что касается меня, я хоть и опытный боец, но все же, далеко не терминатор. Я из плоти и крови, уязвим так же, как и все. У меня нет сверх способностей, лишь знания, более развитые общие навыки и опыт. Любая случайная пуля, любое неверное движение и я тоже мог бы остаться навсегда среди этих камней. Человек это гребанный биоробот, которого очень легко вывести из строя. Но в конечном итоге, все что я сохранил из прошлой жизни, мало что решало.