Прапорщик. Назад в СССР. Книга 7
Шрифт:
Все, готов! Конечно, было непросто… До справились же!
Он лежал всего в трёх метрах от меня, практически не шевелился. Поднявшись на ноги, я медленно направился к поверженному противнику. Он был жив, следов крови я не заметил. Грудь вздымалась сама собой — дышал, значит. Сука.
А когда увидел его лицо, то даже обалдел… Делать контрольный выстрел уже не стал, потому что тот уже не представлял для меня угрозы. По крайней мере — прямой точно. А вот как трофей, он был очень ценный. На веревку его и пусть бежит за машиной — упадет, его
Очевидно, что коварный противник, готовя очередной трюк, совершенно не ожидал от меня такого подвоха и сейчас просто лежал на спине и хлопал глазами. Мол, как так?!
Пихнув его ногой, я понял — на нём, под свободной афганской одеждой надет плотный бронежилет. Вот почему не было крови — обе пули были остановлены. И, тем не менее, пули в грудь выпущенные с близкого расстояния способны выбить дух из кого угодно. Очевидно, что американца сковал сильный спазм, даже не дающий ему толком вздохнуть.
Чёрт возьми, вот так встреча!
Это был тот самый американец, агент ЦРУ Джон Вильямс, кажется… Тот, которого я пытался вывести на мотоцикле из афганского кишлака, на севере республики. В прошлом году.
Тогда американец очень не вовремя пришёл в себя, был несколько раз ранен и выпал из движущегося мотоцикла на полном ходу… Мы с майором Игнатьевым тогда решили, что он погиб… Однако, судьба распорядилась иначе — эта американская мразь не только выжила, но и вновь взялась за старое. И судя по всему, он тоже мог иметь отношение к появлению в Афгане новых ПЗРК…
Удивительно, но он меня тоже узнал.
— Т-ты?! — судорожно выдохнул он, глядя на меня яростным и одновременно удивлённым взглядом. — Громов!
— Где-то я тебя уже видел! — надменно процедил я. — Что, запомнил меня?
— Я тебя долго искал… А-ах… Помоги подняться… — агент протянул мне руку. — Поговорим!
Не собирался я ему помогать. Я увидел, что его вторая рука незаметно полезла в карман…
В следующую секунду, американец попытался нанести мне удар ногой в колено, но не вышло. Промахнулся. Одновременно, запустив руку куда-то вглубь своей одежды, он выхватил второй пистолет. Тот был уже заряжен.
Раздался сухой выстрел — пуля ушла куда-то в небо, не причинив мне никакого вреда. А вот я, изловчившись, точным и сильным ударом выбил оружие из его руки. Затем опустив пистолет, выстрелил ему в правое плечо, туда, где бронежилет его не защищал. Второй выстрел пришёлся ему в мягкие ткани кисти той же руки — чтобы больше не выкинул какой-нибудь очередной фокус.
Джон Вильямс зарычал от боли и злости, схватился здоровой рукой за повреждённую конечность. Посмотрел на меня звериным взглядом.
— Ещё раз выкинешь что-нибудь подобное, получишь пулю в лоб! — процедил я, прекрасно понимая, что иного способа успокоить американца просто не было — иначе он бы просто не остановился. — В прошлый раз тебе удалось уйти, но в этот я всё-таки доставлю твою поганую задницу к нам в штаб… Пусть с тобой Кикоть разбирается!
Последние мои слова
Нужно было видеть, как изменилось его и без того искаженное болью лицо. Куда-то пропало раздражение и ярость, проявилось что-то вроде заинтересованности. Но даже боль не помешала ему… Это слегка сбило меня с толку.
Он посмотрел на меня измученным взглядом, что-то пробормотал себе под нос. Затем все-таки выдавил:
— Слушай, Громов… А может, договоримся?
Глава 18
Коварное вероломство
Я только слегка усмехнулся.
Американец коварен и хитёр — ловко переобулся. А еще он боится.
Честно говоря, даже не ожидал от него такой скорой реакции, да еще и в таком неожиданном ключе. Видимо почувствовал, что находится на самом «краю», вот и попытался выкрутиться… Прям как новый русский, без договора — нет разговора! Ну-ну… Рано еще, это время девяностых…
Если я этого товарища живого и в сознании доставлю в штаб советской армии, поднимется настолько мощный резонанс, что даже представить сложно. Живой, действующий агент ЦРУ, это кладезь информации о всех планах оппозиции, местах дислокации, количестве людей и оружия… Да обо всем, что творится в Афганистане, он знает куда больше, чем тот же генерал Али Хадид. Надеюсь, моджахед внизу ещё не сдох от случайной пули. Пока я подбирался сюда, снайпер вполне мог достать его из своей винтовки — зачем оставлять языка врагу, да еще и такого важного?
Приблизившись к Джону чуть ли не вплотную, я ухватил его за воротник и притянул к себе.
— Договориться хочешь? — переспросил я, посмотрев на него твердым, внимательным взглядом. Затем демонстративно выдержал паузу, словно бы посмаковал его предложение. — Нет, так дело не пойдет! Все что нужно, ты мне и так расскажешь! Понимаешь, почему?
Американец криво усмехнулся. Глаза у него растерянно забегали, он явно нервничал.
Отвлекшись на происходящее в ущелье, я случайно заметил в здоровой руке у Джона какой-то крошечный предмет. Тот торопливо попытался сунуть себе его в рот, но я моментально перехватил его руку. Выкрутив кисть в болевом приеме, я извлёк из его сжатых в кулак пальцев плотную белую капсулу.
Осмотрел. Показал ее противнику.
— Яд? Ишь ты, какой хитрый! — усмехнулся я, пряча ее в карман. — Признаюсь, не ожидал такого от американца. А может, ты немец? Фашисты чуть что, сразу цианистый калий глотали. Ну нет, рано тебе подыхать еще!
Мрачное лицо Джона говорило само за себя — вероятно козырей у него не осталось, лишь так, пара небольших надежд, которые он еще попытается реализовать…
— Громов! Кто же ты такой? — тихо спросил он, глядя на меня пристальным взглядом. На фоне стрельбы в ущелье, я его едва расслышал. Одновременно был настороже — вдруг кто-то из духов явится ему на выручку. Но нет, мы были одни — бой шел внизу.