Пращуры русичей

Жоголь Сергей

«Знает, – усмехнулся Рюрик про себя. – Хорошо, что сразу хитрить не стал».

– Может и на княженье, Сивар с новгородцами говорил, сам я их не видывал. Вот потому и хочу попытать их, что к чему. За пленников уплачу, говори цену.

Казалось, слова Рюрика заставили здоровяка задуматься, он с минуту молчал.

– Не буду я с тебя плату брать, – наконец пробасил Аскальд. – Отдам так, даром, но за то, об услуге попрошу. Дружине моей дело нужно стоящее, не такое, что б простой караван купеческий повоевать, а настоящее. Ежели соберёшься Гардарики, да на княжение сесть порешишь, я с тобой пойду, под начало твоё встану. – Аскальд оскалился в звериной улыбке. – Ну, что возьмёш меня воеводой?

Все замерли от удивления. Видано ли, сам Аскальд, под чьё-то начало добровольно

идёт. Рюрик поднялся с места, оглядел застывшую братию, безразлично и спокойно.

– Ну, что же, быть посему. Собирай людей воевода. Неделя на сборы, и в путь.

4

Стихия бушевала долгие десять дней, никто бы не решился выйти в море в такую погоду. Наконец буря утихла и, вместо дождя и ветра выпал снег, сырой и липкий, ранняя зима могла нарушить планы завоевателей. У самого моря, разбив лагерь, могучая варяжская дружина, ожидала, чем же закончится совет воевод и вождей. В бухте, неподалёку, сквозь завесу мокрого снега, виднелись очертания стоящих вдоль берега кораблей. Триста семьдесят шесть воинов составили войско братьев руссов, Рюрика, Трувора и Синеуса. Подобным числом, воины варяги нередко брали на копьё крупные укреплённые города, захватывали острова и земли, наводили страх и ужас на все окрестные страны современной Европы.

Помимо нурманов Рауда и руссов из дружин Рюрика и Аскальда, услышав призыв братьев, к искателям удачи примкнули и представителя прочих варяжских народов. Вооружённые до зубов, косматые и огромные свеи 56 , в большинстве совеем не понимавшие славянскую речь, держались поближе к своим сородичам и соседям нурманам. Молчаливые балты, с копьями и луками, а так же висящими у пояса небольшими лёгкими топориками на длинных рукоятях, и вовсе держались особняком. Эти бойцы практически не имели щитов и были облачены в кожаные доспехи. По их повадкам, по лицам, спокойным и жёстким, было видно, что это не простые охотники или рыбаки. В отличие от своих соседей скандинавов и руссов, привычных сражаться в открытом поле или на борту корабля, эти воины более пригодные для сражений в чаще леса, слыли отличными разведчиками и следопытами. Несмотря на общую непохожесть, вся эта разномастная и многоязычная орава, в нужный момент превращалась в мощный, единый кулак, способный разить слаженно, жёстко и чётко. Они привыкли общаться между собой на языке, представлявшем смесь славянских, германо-скандинавских, балтских и финских слов. Понимая друг друга с трудом в обычной жизни, они легко объяснялись меж собой в бою. Эти люди, избравшие своим родом деятельности войну, не знали других занятий, и поэтому, умели бесстрашно сражаться и были готовы умирать.

56

Свеями в романе названы предки шведов, которые в описываемый период практически составляли единый народ с нурманами – норвежцами (прим. автора).

Восемь человек расположились неподалёку от основной массы на берегу, и сидели кружком, прямо на камнях, прикрытых толстыми стегаными ковриками: семеро варяжских вожаков и посол от новгородских земель Озар-Гончак. Новгородец, за время своего странствия изменился. Он похудел, осунулся, и сейчас, когда казалось, что цель его путешествия практически достигнута, Гончак испытывал некоторую расслабленность, и умиротворённость. Он нашёл внуков Гостомысла, и они согласились принять предложение своего великого деда. Однако почему-то, на душе у верного слуги покойного князя временами было не спокойно.

Когда, покинув гостеприимных братьев Синеуса и Трувора, корабль новгородцев направился на север, в земли нурманов, долгий поход прервался, едва успев начаться. Встреча в море с кораблями Аскальда, могла оказаться для новгородских послов последней в их жизни, но, уже однажды встретившись с руссами, Гончак решил не оказывать сопротивления. Это спасло жизнь, как самому посланнику, так и его людям. Однако, при этом, люди Гончака на время лишились свободы. Более месяца

они сидели в цепях, носимые волнами Балтийского моря, потом, прибыв на Руян, новгородские послы ещё две недели ожидали своей участи, в преддверии того, что бы навечно стать рабами. Счастливое избавление руками тех, кого послы Гостомысла так долго искали, сняло тяжёлый груз, с несчастных скитальцев. Но, несмотря на счастливое избавление из плена, сейчас, сидя в окружении этих просолённых волнами, суровых воинов севера, Гончака одолели сомнения.

– Искали надёжного защитника для земель наших, а эти больше на захватчиков смахивают, – поглядывая на алчные лица варягов, думал новгородец. – Их править зовут, а они как кого пограбить мыслят. Ох, не принесли бы бед такие правители.

Особенное беспокойство у Гончака вызывал Аскальд. Сам Рюрик и оба его брата, в сравнении с этим великаном, казались теперь не таким уж и страшными.

– Эх, уж кончали бы пересуды свои поскорей, да в путь, коли, как они говорят, помер Гостомысл, не началось бы в Новгородчине войн да усобиц. Ведомо ли земля без правителя, это что тело без головы. Вон и погода устоялась, зима близится.

Но вожди варяжских дружин не умолкали, и вели напряжённый спор.

5

– Куда нам спешить, обещанное взять успеем, никуда оно не денется, – распинался Аскальд. – А пока и тут есть чем поживиться.

При этих словах Гончак, стиснул кулаки так, что побелели пальцы. Лицо Рюрика не выражало эмоций, Рауд казался безучастным, остальные участники совета слушали с интересом.

– После неудачного похода конунга Ингельда в Гардарики, во фристландских землях почти не осталось воинов. С таким войском, можно всё побережье пройти. В запасах фристландских ярлов много золота, да и в закромах бондов есть чем поживиться.

Слова Аскальда о богатствах у многих вызвали интерес. Особенно горели глаза у Альва, молодого свейского ярла, который примкнул к войску Рюрика со всем своим немногочисленным хирдом. Сидящий рядом с Трувором, красавец-викинг часто кивал при каждом слове Аскальда, то и дело, поправляя пятернёй свои длинные светлые кудри.

– Верно воевода говорит, почему не потрепать данов? – встрял в разговор, нетерпеливый Трувор. – Решайся брат, вон какая сила в твоих руках.

Ни один мускул не дрогнул на лице Рюрика. Синеус же покачал головой, подумав про себя: «Не дело молодым в разговор встревать, пока старшие ещё не все высказались».

– Возьмём у данов богатства, можно будет ещё воинов нанять у балтов да финнов, а там не только Хольмгард возьмём, на юге у греков, в Царьграде 57 богатства несметные. Ромейские кесари 58 , по словам купцов, с ззолота едят, на золоте сидят.

До сих пор не проронивший ни слова Дир сказал своё слово.

После этих слов, многие оживились. Гончак открыто негодовал, Альв и Трувор согласно кивали, Синеус хмурился. Только суровый Рауд был невозмутим. Старый нурман жаждал лишь одного, поскореё вступить в бой, а с кем воевать и за что, ему было всё равно. Рюрик, по-прежнему, поглядывал на окружающих, он пока ещё не сказал своего слова.

57

Царьград – Константинополь, столица Византийской империи.

58

Ромеи (римляне) – самоназвание византийцев, кесарь от Цезарь, – император.

– Не затем в Новгород плывём, что бы мошну набить. Нам земли для жизни предлагают, что бы править в них, да оборонять. Если сядем там, то сядем надолго, – вдруг заявил Синеус. – Тебе решать, брат, не так просто будет данов побить, кто двумя руками за чужое добро хватается, может своё не удержать.

– Ты, тут про чью мошну сказ ведёшь? – прорычал Аскальд. – Я ведь не о себе, я о дружине думаю. Варяг без добычи, сидеть не должен, воинам за службу и риск плата достойная нужна, иначе разбегутся.