Правда, которую мы сжигаем
Шрифт:
В отличие от ее реакции на Сайласа, на Алистера ее броня трескается. Я смотрю, как мои слова разбиваются о ее лицо и из трещин льется боль. Мои слова сделали именно то, чего я хотел, — они причинили ей боль.
Я хочу, чтобы меня охватил прилив возбуждения, чтобы адреналин струился по моим венам. Я хочу чувствовать себя хорошо, отомстив, отдав ей хоть немного того, что она сделала со мной.
Я ничего этого не чувствую.
Я чувствую то же самое, что и наблюдая за горящим домом у озера.
Пусто и так чертовски больно.
Но к черту это.
Трахни ее. Я знаю, что у нее есть скрытые
— Убирайся отсюда. Возвращайся туда, откуда, черт возьми, ты пришла. Ты здесь не нужна.
Я всегда любила снег.
Он холодный, но нежный, и у людей такие вещи не ассоциируются.
Холодные вещи никогда не считаются нежными. Его всегда считают жестоким и горьким, в отличие от солнца, которое всегда описывается как веселое и сияющее.
Холодные вещи впиваются в вашу кожу, жалят своей низкой температурой и оставляют ощущение пустоты.
Но мне это всегда нравилось.
Мне нравится, как холод замораживает все, сохраняя об этом неизгладимое воспоминание.
Когда я была молода, я просыпалась раньше всех. Прямо перед тем, как солнце поднялось из-за туч, я на цыпочках подкрадывалась в комнату Розмари, мягко будив ее простой просьбой: «Давай выйдем на улицу и поиграем в снегу».
Втайне я сидела у своих окон, отчаянно ожидая, когда первая снежинка слетит вниз и растает на земле, и я смогу выбежать из своего дома и упасть на снег. Ощущение жжения на щеках, когда ветер обдувал их, боль в пальцах, когда холод пропитывал мои перчатки. Это было то, чего я с нетерпением ждала каждый год, или, может быть, это было из-за Роуз.
Она всегда делала такие вещи лучше, превращая маленькие моменты в большие воспоминания.
Снег уже не тот.
Я смотрю, как он падает с неба на мое нагретое лобовое стекло и почти сразу растворяется. Сияние неоновых огней пробивается сквозь белые хлопья, падающие на мое заднее окно. В зеркале заднего вида я вижу «Тилли» во всей красе зимней страны чудес.
Сейчас февраль, и я гарантирую, что внутри у них все еще горят гирлянды, а из динамиков все еще играет Jingle Bells. Владелец считает, что Рождество длится с первого ноября, пока клиенты не начнут жаловаться на всякую ерунду.
— Ты слышала, о чем я тебя спросил, Пип?
Я киваю, все еще глядя на закусочную в зеркало, чувствуя себя достаточно плохо, находясь в одной машине с этим мужчиной. Взгляд на него может быть пальцем в моем горле, который вызывает у меня рвотный рефлекс. Запах его лосьона после бритья прилипает к моей машине; мне придется часами выветривать это.
— Да. Я просто не сочла нужным тебе ответить. Я уже говорила тебе, я здесь только месяц. Я ничего не видела и не слышала. Ни ебаного писка, — как
Я хочу, чтобы он перестал называть меня Пип. Я возненавидела это гребаное прозвище, когда он впервые произнес его вслух, отвратительно дав его мне, потому что я была маленькой. Я не видела его с тех пор, как мне исполнилось тринадцать, а теперь я встречалась с ним дважды менее чем за два месяца.
— Ты меня не обманываешь? Никто не говорил о том, что видел их рядом с Грегом Уэстом перед его смертью? Или Крис Кроуфорд, которого все еще нет? Это очень маленький городок, наполненный сплетнями, Сэйдж. Я знаю, я тоже вырос здесь, и мне просто трудно поверить…
— Ничего не было, Каин. Я не собираюсь повторять. Либо верь мне, либо нет. Для меня это не имеет значения, — перебиваю я, желая, чтобы этот разговор закончился.
Он прислал мне сообщение с просьбой встретиться здесь, чтобы проверить мои успехи.
После того, как Сайлас отослал меня, как собаку с поджатым хвостом между ног, а Рук фактически сказал мне, чтобы я пошла на хуй, дальше у меня ничего не вышло.
Интересно, заметили ли его друзья, как враждебно он относился ко мне. Какими резкими были его слова, как будто они укоренились в чем-то более глубоком. Это была первая вспышка эмоций, которую он показал мне с тех пор, как я вернулась. Эти глаза горели и трещали. Я пробудила все чувства, которые он оставил ко мне, даже если они были плохими.
Это было похоже на зажигание спички. Маленькое пламя, но лучше, чем ничего.
Я ненавижу себя за то, что цепляюсь за его обиду. Это заставляет меня чувствовать себя слабой и жалкой, но я не могу отрицать — по крайней мере, себе, — что я бы ни за что не приняла его гнев и его ненависть. Потому что даже это, всего лишь это означает, что я существую внутри него, пусть даже немного.
После той ночи больше не было возможности поговорить ни с кем из них, на самом деле.
Сайлас всегда с одним из мальчиков, и я знаю, что остальные трое не будут уделять мне времени дня. Что также означает, что быть рядом с Лирой и Браяр бессмысленно.
Но я не прекратила эти отношения.
Я начала получать удовольствие от их компании. Даже если Лира немного… странная. У нее есть коллекция насекомых, от бабочек до жуков. Они закреплены внутри стеклянных витрин, которые она вывешивает на стене, или внутри прозрачных куполов на ее полках. На столах разбросаны изображения кузнечиков и богомолов. Это ее хобби, и я его уважаю. Но не буду врать, это все меня немного пугает. Тем не менее, я также лучше вижу людей после пребывания в этой палате. У каждого есть что-то, что помогает справиться с нанесенным ему ущербом.
К тому же, мне нравится, что она странная. Она понимает, какая она другая. Они обе, и иногда я не могу не ревновать. Когда они сидят и говорят о том, что им нравится, чего они хотят в жизни, всегда поворачиваются, чтобы задать мне одни и те же вопросы, а я просто сижу с пустыми мыслями.
Что мне нравится? Чего я хочу? Помню ли я, каково это — наслаждаться вещами? Быть страстной?
— На этот раз я приму этот ответ, Сэйдж. Но в следующий раз лучше приготовь что-нибудь для меня, слышишь? Ты здесь не контролируешь ситуацию. Я.