Правда о «Зените»
Шрифт:
Президиум федерации футбола Ленинграда строго предупредил начальника команды В. Корнева и старшего тренера П. Садырина за серьезные просчеты, допущенные ими в подготовке к сезону. Садырин: "С нарушителями режима мы уже разобрались и с помощью городской федерации футбола, спорткомитета и других организаций порядок в команде навели"».
Произнося те слова для газеты, Павел Федорович или лукавил, или сильно заблуждался. Главные испытания его ждали впереди.
Илья Черкасов, гендиректор «Зенита» времен Властимила Петржелы, в разговоре со мной так сформулировал свое видение послечемпионского падения команды:
— Для меня как раз феномен
А вот в том, что после чемпионства «Зенит» рухнул, не вижу ничего странного. Очевидный «звездняк», пьянство, потеря мотивации. Последнее — самое главное, отсюда и все остальное. Отсутствие мотивации в спорте высших достижений — штука катастрофическая, потому что приводит к моральной деградации. Советская спортивная система, с одной стороны, была сильна своим фундаментом — будучи серьезной частью идеологии, она получала огромную финансовую подпитку от государства.
Но была у нее и очевидная слабость. Люди что-то выигрывали — а дальше развиваться не могли. Возможность попробовать себя в других чемпионатах, продемонстрировать притязания мирового уровня — все это было исключено. И если после окончания карьеры спортсмен не попадал в депутаты Верховного Совета, то есть не адаптировался к партийной, советской жизни, выхода у него не было — только пить, вспоминать о том, что было и жалеть о том, чего быть не могло. Думаю, что с составом «Зенита» 1984 года это и произошло. Они стали героями своей деревни, а возможность посмотреть, сможет ли кто-то из них стать хотя бы предпоследним парнем в городе, у них отсутствовала.
Слушаю Черкасова — и мысленно возвращаюсь к недавней истории с переходом Андрея Аршавина из «Зенита» в «Арсенал». Многие недоумевали, зачем самому популярному футболисту России уезжать из своего города, где его носят на руках, платят огромные деньги и готовы платить еще больше, за границу, где он будет одним из многих. Даже в неблагодарности обвиняли — хотя именно при этом игроке, отыгравшем в «Зените» девять лет, команда выиграла все.
По-моему, на этот вопрос: «Зачем?» — Черкасов ответил исчерпывающе. И никто не знает, не случилась ли бы с Аршавиным, не отпусти его «Газпром» в Лондон, та же история, что произошла с командой-84. С прекрасной командой, которая превратилась в пыль.
Вице-премьер правительства России Сергей Иванов рассуждает:
— В советские времена перейти в зарубежный клуб было невозможно. И это жалко, плохо. Тот же Желудков, если бы его пригласили в приличную заграничную команду, мог бы раскрыться и поиграть на высоком уровне гораздо дольше. Гонять одно и то же — неважно, в чемпионате СССР или России, законы тут одинаковые… На грязных полях, болотах… Это демотивирует. И с этой точки зрения Аршавина я прекрасно понимаю.
— Если бы он сейчас не уехал в «Арсенал», не могло бы, по-вашему, с ним произойти то же «закисление», что и с чемпионами 1984 года?
— Да почти наверняка произошло бы!
Реакция Иванова на последний вопрос была мгновенной и очень естественной. И подумалось, что даже если высокий государственный человек, которому по чину положено проявлять патриотизм, открыто говорит такие вещи — значит, Аршавин действительно одной ногой находился в пропасти. Слава богу, что он в нее не провалился.
Действительно ли проблемы с режимом у одного из ведущих игроков «Зенита» Брошина были настолько серьезны, я спросил в декабре 2008-го у Баранника. И услышал:
— У Валеры случались нарушения. К сожалению, было время, когда он не смог вовремя остановиться. Очень жалко, потому что это был великий игрок. Я конкурировал с ним за место в составе, играл на одной позиции — но искренне считал, что мне до него как до луны. С ним много беседовали и Садырин, и другие руководители клуба, и даже руководство ЛОМО. Но ничего не получилось. Мы до поры до времени Валеру поддерживали, но в какой-то момент не смогли его «отмазать». Когда человек не приходит на тренировку — или приходит, но не в том состоянии — что тут сделаешь?
Историю с Брошиным, которого клуб даже заретушировал на чемпионской фотографии «Зенита» — 84 (!), можно было бы расценить как «звездняк» у отдельно взятого игрока. Как отзывались о нем все без исключения — доброго, хорошего, компанейского человека, который оказался не в состоянии противостоять соблазнам славы.
В «Зените» же пошли по пути наименьшего сопротивления и его одного сделали козлом отпущения. Но жизнь покажет, что проблема крылась гораздо глубже.
В 86-м Брошин оказался в ЦСКА. Каким образом? В интервью газете «Советский спорт — Футбол» это вкратце объяснил его лучший друг и одноклубник по армейскому клубу Владимир Татарчук: «Из "Зенита" от Садырина он ушел с двумя годами дисквалификации — и полгода служил в Эстонии. А потом Юрий Морозов раньше срока забрал его в ЦСКА. Тогда матом на судью ругнулся — и только за это компартия могла от футбола отстранить». Дело, увы, было не только в конфликте с судьями…
И тем не менее суровый поборник дисциплины Морозов, при котором карьера Брошина началась в «Зените», не бросил своего игрока в трудную минуту.
Но затем его уволили, и в конце 88-го в армейскую команду пришел Садырин.
Будь тренер злопамятным человеком, полузащитника там бы мигом след простыл. Но Брошин не просто остался, а превратился в одного из ведущих игроков золотого садыринского ЦСКА образца 91-го года. И это, по-моему, многое говорит о человеческих качествах Павла Федоровича — пусть он и пережил в этом смысле непростой период после чемпионства-84. Но в конечном счете — остался самим собой. Свидетельствует это и о силе характера футболиста Брошина, который не покатился по наклонной плоскости, а сумел вернуться на высокий уровень. Он стал двукратным чемпионом СССР с двумя разными командам, что мало кому удавалось, и даже попал в состав сборной на чемпионат мира 1990 года.
Радимов в феврале 2009-го вспоминал:
— В детстве моим кумиром номер один был Брошин. Потом он перешел в ЦСКА, откуда после чемпионского сезона-91 уехал за границу. И я, попав в 92-м в ЦСКА, страшно жалел, что не успел с ним потренироваться и поиграть. Но через год или два Брошин вернулся, а я уже играл в основном составе. И на первом же сборе в Испании нас с ним поселили в одном номере. В какой-то момент он куда-то вышел, и я не пожалел денег — а международная связь тогда была очень дорогая, — позвонил маме и едва ли не закричал: «Ты не поверишь, но я живу в одном номере с Брошиным!!!» Я его чуть ли не дядей Валерой хотел называть — да он не позволил. Сейчас у него очень плохо со здоровьем…