Правда жизни

Джойс Грэм

– Арчи, заткни фонтан!

– Но кое-что ее точно убедит – если это понадобится. Любит она, чтобы я ей складочку под коленкой целовал. Из всех баб, что у меня были, ни одну это так не заводило. Наш секрет. Может, у тебя хорошо получится – и Рита обо мне вспомнит, так ведь? И вроде это я с ней буду, так ведь? Ну, ясно тебе, что передать надо?

Уильям смотрел ему в глаза. Арчи действительно не шутил.

– Не мели чепуху.

Арчи покачал головой. Потом поднялся со стула и, шатаясь, взял винтовку «ли-энфилд», прислоненную к стене.

Передернул затвор и направил винтовку на Уильяма.

Уильям набычился:

– Хватит херней страдать.

– Обещай, что передашь ей.

– Убери эту дуру. Мне это не нравится.

– Ты уже пообещал. Скажи, что передашь, – или я сейчас в тебе дырку сделаю. Я не шучу.

Уильям понимал, что Арчи пьян, но какое-то внутреннее чувство говорило ему, что все очень серьезно.

Уильям моргнул первым:

– Я же сказал, что передам. Убери, к черту, эту винтовку.

Арчи улыбнулся и снова поставил свой «ли-энфилд» к стене. Потом ушел в тень под замком. Уильям отпил из бутылки кларета и закурил очередную сигарету. Он поймал себя на том, что у него дрожат руки. За все военное время ни в одной из переделок ни разу еще никто вот так не целился ему прямо в грудь. Докурив сигарету, он решил пойти и высказать Арчи все, что он о нем думает. Он уже входил в замок, куда тот удалился, как вдруг услышал шум из винных погребов и остановился.

Это орал Арчи. Разобрать что-либо было невозможно. Он выкрикивал имя Риты и еще какие-то слова – ничего было не понять. Сквозь вопли Уильям услышал звон бьющегося стекла – это Арчи швырял бутылки с вином в кирпичные стены погреба, и они разлетались вдребезги. Как будто там бесновался раненый зверь. Пьяный вой все не стихал.

Не успев решить, что же делать, Уильям услышал, как где-то рядом что-то затарахтело. Он оглянулся.

– Вот черт! – ругнулся он и рванулся обратно, к столу, на котором валялось брошенное оружие.

Это, разгоняясь и поднимая пыль, ехал к замку джип. Уильям сдернул со спинки стула рубашку, надел ее и стал торопливо застегиваться. Потом схватил винтовку.

Джип остановился в нескольких ярдах. Из кабины на Уильяма угрюмо смотрел водитель. Дверца открылась, и вылез офицер британской армии.

– Здравствуйте, капрал, – сказал офицер.

– Здравия желаю, сэр! – крикнул Уильям, вытянувшись по стойке «смирно».

Молодой капитан бросил взгляд на винтовку Арчи, прислоненную к беленой стене. Потом посмотрел на босые ноги Уильяма.

– Капрал, у вас ничего не случилось?

– Никак нет, сэр!

– Вольно, капрал. Ну и вид у вас. Скажите спасибо, что у меня нет настроения посадить вас под арест.

Уильям расслабился, поспешно натянул носки и ботинки.

– Я готов, сэр.

– Пора двигаться, капрал. А где второй охламон?

– По нужде пошел, сэр.

– Собирайтесь. Я только хочу с собой пару ящиков взять. Чтоб воевалось веселей, правильно, капрал?

– Так точно, сэр! – Уильям уже готов был бежать. – Пойду принесу вам пару ящиков из

погреба.

– Я с вами, капрал. А то еще, чего доброго, лосьона для ног принесете.

Уильям не стал обижаться.

– Там внизу все вверх дном, сэр. Куча стекла побитого. Света нет. Опасно там, сэр. Я сам схожу.

– Не городите ерунду, капрал. Я хочу выбрать пару ящиков для себя. Вперед.

– Есть, сэр. – Уильям повел за собой капитана в погреб, ломая голову, как бы выручить Арчи.

Тут из погреба раздался звон очередной разбитой бутылки, рев и вопли.

– Что за черт?

Уильям доверительно наклонил голову. Он за один день больше узнал о войне, чем смог бы о ней узнать этот молоденький капитан за всю оставшуюся жизнь, – они оба это понимали.

– Сэр, если человек ревет, как зверь, в винном погребе, надо дать ему выкричаться. Вот так, сэр.

Снова услышав из погреба звериные вопли, капитан посмотрел на Уильяма и кивнул. До него словно дошла какая-то мудрость, которой ему не удалось почерпнуть за годы учебы в дорогой частной школе. Может быть, каждого рано или поздно ждет такой французский винный погреб, может быть, и сам он когда-нибудь окажется в таком положении, и, видимо, нужно прислушаться к тому, что тебе говорят другие.

– Капрал, я пойду осмотрю замок. Ровно через полчаса вы оба должны быть готовы к отъезду. Понятно?

– Так точно, сэр. Спасибо, сэр.

И через полчаса оба, Уильям и Арчи, стояли в полном походном обмундировании, выбритые, в касках, с винтовками через плечо, и ждали команды садиться в машину. У Арчи глаза были воспаленные и красные от слез, на щеке был небольшой порез от стекла, но он, не шевелясь, стоял по стойке «смирно». Тем временем офицер с водителем загрузили в джип с полдюжины ящиков вина.

– Отлично, – сказал капитан, приглашая их жестом в машину. – Поехали обратно воевать.

Сидя среди картонных коробок в дальней комнате своей овощной лавки и всматриваясь в фотографию, Уильям решил, что пойдет к Рите. Деваться было некуда.

Сначала ему казалось, что дело предано забвению. После той пьянки у замка под Фалезом Арчи больше об этом не говорил. Не говорил, пока смерть не настигла его, – тогда, умирая, он поделился с Уильямом еще кое-какими интимными секретами и снова взял с него слово.

Но Уильям успел похоронить и свое обещание, и еще много чего с войны. О многом хотелось забыть. Правда, совсем изгнать воспоминания не удавалось. А воскресло все это в памяти самым странным образом. Виной был четырехлетний Фрэнк, сынишка Кэсси.

Однажды после обеда у Марты Уильям стоял на заднем дворе и тихо себе курил, на минутку выбежав из дома, в котором шумно смеялись, щебетали и перебранивались сестры Вайн. Вышел Фрэнк, прижав к себе игрушечное ружье, которое ему вырезал Том из дубовой доски, и наставил его на Уильяма. Тот зажал сигарету губами и поднял руки вверх. И тут ребенок четко произнес: