Правда жизни
Шрифт:
Кэсси, желая спрятаться, зашла за спинку стула. Фрэнк заплакал.
15
– Что ж, заходите, – сказала Рита, прошла в гостиную и предоставила Уильяму самому закрыть за собой дверь. – Чаю выпьете?
– Нет, – ответил Уильям. У него дрожали руки. Он боялся, что чашка будет дребезжать.
– Я все равно поставлю чайник, – сказала Рита. – Может, передумаете.
Уильям неловко опустился на диван. Заскрипели пружины. На каминной полке стояла фотография улыбающегося Арчи в военной форме. Мебель в комнате
Рита вернулась из кухни и села на диван напротив него. Когда она положила ногу на ногу, ее нейлоновые чулки зашуршали. Уильям выпрямил спину. Рита выглядела точно так же, как на фотографии, которую Арчи показывал ему в Фалезе. Ее каштановые волосы были заколоты назад, но один непослушный локон упал ей на глаз, и она мизинцем отправила его на место, за ухо. Она сидела скрестив ноги, положив руки на крупные бедра.
– Не прошло и десяти лет, а вы уже пришли.
– У меня семья. Я пытался забыть о войне. Все ведь стараются забыть, правда?
– Я вас не осуждаю. Просто говорю. Почти пять лет уже, так ведь? Курите?
Уильям взял у нее сигарету. Резким движением он поднес ей зажигалку, стараясь совладать с дрожащими руками. Она не отвела глаз. Глубоко затянулась, выпустила длинную тонкую струйку дыма и откинулась на диване. Уильям облегченно вздохнул, прячась за синим облаком.
– Я вам уже сказал: я обещал Арчи, что разыщу вас. Покоя мне не давало, что не исполнил.
– Хорошо, что пришли. Я так и не узнала, как это случилось, что там было. Сказали только, что инфекция.
– Это-то и обидно, – торопливо начал он. – И бои кончились, и все такое. А нас послали убирать тот лагерь. Работали час через час, паршиво было. От этих бедолаг только кожа да кости оставались. Кожа да кости. Там только в маске можно было. В основном сжигать приходилось. В смысле тела. Ну и заболевать стали. Много кто из парней дизентерию подхватил, но не умирали. А Арчи умер. Идиотизм какой-то – он ведь в боевых действиях побывал. А умер от дизентерии. По-дурацки получилось.
Рита встала, подошла к серванту и, порывшись в бумагах, дала Уильяму письмо, полученное ею из Военного министерства. Это была короткая записка. В ней говорилось, что Арчи скончался в Бельзене [18] от инфекционного заболевания и что он служил своей стране верой и правдой. Уильям перевернул лист, как будто надеялся прочитать что-то еще на его чистой стороне.
18
Бельзен – концлагерь в Германии.
– Лаконично, правда? – стоя над ним, сказала Рита.
– Рита, они не хотят, чтобы люди что-нибудь знали. Поверьте мне, это и незачем знать.
Уильям уставился в ковер под ее ногами. Какое-то время он почти не
Засвистел чайник.
– Попейте все-таки чаю, – сказала она.
Уильям рассказал ей, что мог, правда, на концлагере в Бельзене долго не останавливался. Рассказал, как они охраняли дворец в Фалезе. Когда он дошел до количества вина, которое они там выпили, она рассмеялась.
– Похоже на Арчи, – сказала она. – Он был такой.
Он рассказал ей, как им повезло, что их не отдали под трибунал, как они подружились, выручали друг друга. Он почему-то решил не говорить об уверенности Арчи в том, что он не вернется домой.
– Вы так больше замуж и не вышли? – помолчав, спросил Уильям.
Рита прикоснулась длинными пальцами к затылку.
– Почти весь первый год я проплакала. О парнях и не помышляла. Года через три стала вспоминать. И все – подумаешь об этом, и только.
Она усмехнулась.
– Не верится, что вы так и живете одна. Такая женщина.
Рита выдержала его пристальный взгляд.
– Уильям, вы зачем пришли? Он покраснел.
– Выполнить обещание, только за этим. Сказал ведь Арчи, что приду. Я хоть сейчас уйду.
– Вам ведь не сладко? – спросила Рита.
– Что?
– Не сладко ведь вам, Уильям? Нет у вас счастья. Это ведь гнетет, правда?
Что-то заныло у него внутри. Хорошенькое же впечатление я произвел, подумал он.
– Что гнетет?
– Да все это.
Она видела его насквозь. Вот, значит, почему ее так любил Арчи. Она все понимает. Женщина, которой не надо объяснять. Она могла ничего не говорить – это и так было ясно. Она все видит, ей не надо слов – ей достаточно бросить взгляд, ласково прикоснуться, с ней легко в постели. Она умеет сделать все так, как нужно. А сама даже не подозревает, чем обладает. Не удивительно, что Арчи был от нее без ума. Сложное она превращала в простое.
– Арчи просил меня кое-что вам передать.
– Да?
Уильям перевел дыхание и рассказал ей все. Вначале она, похоже, смутилась. Уильям боялся, что она рассердится. Вдруг она громко рассмеялась, как-то по-птичьи, и хлопнула себя по бедру:
– Да ты – гнусный тип!
– Но это то, что сказал Арчи! – защищался Уильям.
– Да, он мог бы такое выдать. Очень на него похоже, – кивнула она и взглянула на фотографию, стоявшую на каминной полке.
Они замолчали. Уильям положил руку под воротник.
– Но ты – сумасшедший, что пришел, – сказала она.
– Видимо, да. Совсем крыша съехала.
«Да отведи же от меня глаза», – думал он.
– Ты женат?
– Да. Трое детей.
Рита взяла пачку сигарет и легким движением открыла ее. Изящно извлекла еще одну сигарету, сунула в губы, прикурила, затянулась и выдохнула тонкую струйку дыма такого же цвета, как ее глаза, ни разу не отведя от него взгляда. Покачала головой едва-едва, как будто изумляясь чему-то про себя, и снова ей на глаз упал непокорный локон. Она опять водворила его на место мизинцем.