PRавда. Роман о русском пиаре
Шрифт:
Для создания устойчивой деловой репутации в западном деловом сообществе принято заниматься общественной деятельностью, к которой в нашей стране отношение бизнесменов крайне презрительное. Благотворительность, научные исследования, строительство школ и больниц, культурные проекты – всё это российские предприниматели рассматривают исключительно как индульгенцию от нападок власти, как галочку напротив пункта «социальная ответственность бизнеса». А поддержка спорта выражается исключительно в приобретении дорогостоящих зарубежных футбольных клубов на средства, выведенные из российской экономики.
В западном мире подобная деятельность рассматривается
Один из «инвестиционных фондов», успешно функционирующий в США в качестве типичного рейдера, процветает под вывеской «Фонд защиты детей от вредного воздействия целлюлозы». В чём заключается это вредное воздействие, сотрудники фонда вряд ли могут толково объяснить, но зато они профессионально захватывают и лишают собственности неустойчивые предприятия, пострадавшие от кризиса. В случае же если в прессе и обществе начинается ропот, руководящая фондом миловидная пожилая женщина выступает в телеэфире, где она гладит по голове милого негритянского мальчика, спасённого от целлюлозы, и в глазах её стоят слёзы.
– Они хотят лишить наших малышей их последней надежды! – тихо качает она головой в ответ на требования привлечь фонд к суду за недружественный захват бизнеса. Ну как её осудишь? Это же дети…
Вот поэтому-то создание «Фонда развития чего-нибудь» при вашей корпорации будет очень полезным. Пусть во главе фонда встанет завербованный вами бывший министр культуры Нидерландов или вышедший в отставку глава ЮНЕСКО: его вы сможете убедить в благих намерениях вашего олигарха. Сделайте фонду красочный веб-сайт, соберите пресс-конференцию и объявите бюджет фонда – от семи до пятнадцати миллионов долларов в год на поддержку науки, культуры, рождаемости, малагасийских лемуров или чего угодно другого. Никто и никогда включая бывшего главу ЮНЕСКО, не узнает, что на самом деле вы тратите на работу фонда не больше двухсот тысяч долларов, включая его заработную плату. Проекты фонда, вроде организации выставки русского художника, рисующего ногами на песке, широко освещаются в прессе, и на пресс-завтраке с этим невиданным художником неизменно присутствует ваше руководство.
В этих условиях, какой бы ни была репутация вашей компании, западные журналисты будут относиться к ней аккуратнее. Да, вчера против вас было начато судебное расследование в Женеве. Да, ваши партнёры в Люксембурге объявили, что вы надули их на полтора миллиарда евро. Всё это правда. Но в тот же самый день вы собираете пресс-конференцию фонда, по-свящённую единственному концерту в Лондоне всемирно известного эритрейского музыканта Самуэля Какофонго. В президиуме находятся сам Какофонго, а также глава фонда, ваш президент и вы сами, и когда будет объявлено, что все вырученные средства от концерта будут направлены на строительство первой в истории младшей школы в Массауа, ни у одного журналиста не повернётся язык задать вам вопрос о бизнесе. Любая форма общественной деятельности – это пиаровское искупление ваших грехов в мире бизнеса.
Но какой бы путь инфильтрации в западный мир ни избрал для себя ваш работодатель, помните: сложившаяся
«Запад есть Запад, Восток есть Восток, не встретиться им никогда», – написал когда-то Редьярд Киплинг, и трудно было бы сказать точнее. По своей истории и культуре Россия скорее тяготеет к Европе, и Москва значительно больше напоминает Париж, чем Куала-Лумпур. Но гораздо веселее работается русскому пиарщику, наоборот, в странах Востока, к которым по своей бизнес-культуре принадлежат и республики СНГ во главе с Россией. Здесь живут и побеждают свои неписаные правила ведения бизнеса, которые приводят в ужас западных инвесторов, но зато вполне привычны для россиян, знающих эти правила с самого рождения.
К примеру, всем известно, что для заключения выгодной сделки в любой восточной стране нужно найти правильного человека. Этот человек обладает властью, широко известен, довольно богат (хотя никто и не знает насколько именно) и чрезвычайно влиятелен. Но это не министр и не лидер крупнейшей фракции в парламенте. Он может и вовсе не занимать никакой заметной должности: её отсутствие с лихвой компенсирует то, что он двоюродный брат президента, школьный друг премьерминистра или личный врач главнокомандующего.
Западная корпорация, приходя в восточную страну, ищет встреч с членами правительства и влиятельными парламентариями. Предел её мечтания – визитная карточка министра профильной отрасли. Но она ошибается. Министр может быть мальчиком для битья, а дочь первого лица – реальным руководителем экономики. Министр важно выслушает делегацию инвесторов, съест свой обед, с удовольствием посетит презентацию вашей компании – но ровным счётом ничего не решит. А дочь президента пожуёт губами в течение двух минут и без лишних разговоров назовёт сумму, которой вам будет стоить приватизация в ваши руки крупнейшего нефтеперерабатывающего завода в стране. Около половины этой суммы пойдёт на нужды самой дочери, а 20 процентов актива, который вам удастся так ловко приватизировать, достанется ей же через подставные кипрские фирмы.
Основа GR-деятельности в таких странах – найти этого нужного человека, что бывает непросто. По официальным каналам сделать это невозможно. Сонные сотрудники российского посольства тоже вряд ли помогут: они редко разбираются досконально в тонкостях подковёрной экономической жизни страны пребывания, предпочитая заниматься политическими вопросами. Единственный выход состоит в том, чтобы найти мудрого и опытного местного посредника, который выведет вас на нужный контакт. Поэтому вся деятельность группы российских менеджеров, высадившихся в новой стране с целью приобрести по дешёвке местный актив, на начальном этапе сводится к поиску такого рода агента.
При этом лучше не пренебрегать двумя правилами: не давать денег авансом и не бояться неудач. Аванс приведёт к потере агента, а неудачи будут.
Сначала вам встретится местный бизнесмен Махнут аль-Аграби, человек с бегающими глазами, который так и не сможет объяснить, чем он, собственно, занимается, зато утверждает, что знает в окружении президента каждую собаку. Он просит аванс и после вашего вежливого отказа («утром – стулья, вечером – деньги») исчезает, не отвечая больше никогда на телефонные звонки.