Правдивая история
Шрифт:
Каждую пятницу вечером, начиная с конца шестидесятых, мы приходили к пяти часам на расположенное поблизости Бромптонское кладбище, бывшее удобным местом встречи для всех наших друзей, поскольку четыре его угла соединяли между собой Фулхэм, Челси, Южный Кенсингтон и Эрлс-Корт. Бывало, мы планировали свои выходные на могиле адмирала Ангуса Уайтуотера. Мы не знали этого Адмирала, просто случилось так, что над местом его последнего упокоения лежала внушительная плита из черного мрамора, являвшая собой превосходный стол для выпивки.
Во многих отношениях
Каждую пятницу я по-прежнему поднимаю рюмку «Бейлиса», любимого ликера Мэри, на могиле Адмирала, но теперь это только я и призраки прошлого.
Такова моя история. Пожалуйста, не стесняйтесь выбросить ее в мусорное ведро. Или, может быть, вы решитесь рассказать на этих страницах собственную правдивую историю и передать дальше мою тетрадку. Может быть, для вас, как и для меня, это станет катарсисом.
То, что произойдет дальше, зависит от вас.
Моника
Конечно же, она погуглила его в «Википедии». Джулиана Джессопа описывали как художника-портретиста, оказавшегося на пике известности в шестидесятые и семидесятые. Он был учеником Люсьена Фрейда в Школе изобразительного искусства Слейда. Оба они, если верить слухам, на протяжении многих лет обменивались взаимными оскорблениями (и, как следствие, женщинами). У Люсьена было преимущество его великой славы, зато Джулиан был на семнадцать лет моложе. Моника размышляла о Мэри, которая приходила домой, измученная после долгой смены, когда она принимала роды, и не знала даже, куда подевался ее муж. Монике она казалась немного «тряпкой». Почему она просто не бросила мужа? Моника часто напоминала себе, что есть вещи похуже одиночества.
Один из автопортретов Джулиана некоторое время висел в Национальной портретной галерее, на выставке «Лондонская школа Люсьена Фрейда». Моника кликнула на картинку, чтобы увеличить ее, и вот он – мужчина, которого она видела у себя в кафе вчера утром, весь разглаженный, словно изюмина, вновь превратившаяся в виноградину. Джулиан Джессоп, лет тридцати от роду, с зачесанными назад белокурыми волосами, выступающими скулами, чуть насмешливым ртом и пронзительными голубыми глазами. Когда он вчера взглянул на Монику, ей показалось, он заглядывает ей прямо в душу. Немного сбивает с толку, когда пытаешься объяснить клиенту преимущества черничного кекса перед «печеньем миллионера».
Моника взглянула на часы: 16:50.
– Бенджи, можешь с полчасика или типа того присмотреть за кафе?
Не дожидаясь его ответного кивка, она накинула на себя куртку. Проходя через зал, Моника оглядела столы и остановилась, чтобы подобрать со стола № 12 остатки шоколадного торта. Как это они проглядели? Выйдя на Фулхэм-роуд, она бросила кусочек голубю.
Она
Моника следила, как голубая точка на гугл-карте медленно перемещается по Фулхэм-роуд в сторону «Челси стьюдиос». Автобус остановился у «Фулхэм-Бродвей», потом покатил дальше, к стадиону «Стэмфорд-Бридж». Впереди маячила современная махина здания футбольного клуба «Челси», и там, в ее тени, немыслимым образом стиснутый между двумя отдельными входами для своих и приезжих фанатов, располагался аккуратный квартальчик апартаментов и коттеджей – за неприметной стеной, мимо которой Моника, вероятно, проходила сотни раз.
В кои-то веки радуясь медленному движению транспорта, Моника попыталась угадать, какой из домов – Джулиана. Один стоял немного на отшибе и выглядел чуть более потрепанным, чем остальные, как и сам Джулиан. Она поспорила бы на свою дневную выручку, а это с учетом ее финансовых возможностей было не так уж мало, что это его дом.
На следующей остановке Моника спрыгнула с подножки автобуса и почти сразу повернула налево, к Бромптонскому кладбищу. День клонился к вечеру, тени удлинялись, и в воздухе чувствовалась осенняя прохлада. Это кладбище было одним из излюбленных мест Моники – вневременной оазис покоя в большом городе. Ей нравились богато украшенные надгробия – последняя демонстрация превосходства над другими. Я увижу твою мраморную плиту с причудливым библейским изречением и подниму тебя на крест, как настоящего Иисуса. Ей нравились каменные ангелы, у многих из которых теперь отсутствовали жизненно важные части тела, а также старомодные имена на викторианских надгробиях: Этель, Милдред, Алан. Когда мальчиков перестали называть именем Алан? Кстати, а называют ли сейчас девочек Мониками? Даже тогда, в 1981-м, ее родители отличались от других тем, что отвергали такие имена, как Эмили, Софи и Оливия. Моника – вымирающее имя. Она представила себе заголовок на киноэкране: «Последняя из Моник».
Торопливо проходя мимо могил павших солдат и русских белоэмигрантов, Моника чувствовала, что где-то прячутся обитатели дикой природы: серые белки, городские лисы и черные вороны, охраняющие могилы, подобно душам умерших.
Где же Адмирал? Моника свернула налево, высматривая старика с зажатой в руке бутылкой ликера «Бейлис». Она сама не понимала зачем. Ей не хотелось разговаривать с Джулианом, по крайней мере сейчас. Она догадывалась, что, обратившись к нему напрямую, она наверняка смутит его. Не хотелось с самого начала произвести неблагоприятное впечатление.
Моника направилась в северную часть кладбища, на миг задержавшись, как и всегда, у могилы Эммелин Панкхёрст и молчаливо возблагодарив ее. Обогнув пригорок, Моника пошла по пустынной дорожке к выходу с другой стороны, когда заметила справа какое-то движение. Там, на мраморной могильной плите, со стаканом в руке сидел Джулиан, и в этом было нечто кощунственное.
Моника прошла мимо, опустив голову, чтобы не встретиться с ним взглядом. Потом, минут через десять, он ушел, она вернулась назад, чтобы прочитать надпись на надгробии.