Правдиво и честно
Шрифт:
К моему ужасу Хардвин покачал головой.
– Вопрос не в деньгах, Малик.
Увидев, что жадный мудрец готов меня предать, и что лучше умереть богатым автором книги без купюр, чем разгневать Единственного, позволив Рухе украсть самую важную страницу, я взялся за иглу и приготовился ощутить жало джамбии.
Но этому не суждено было случиться, ведь пока я собирался с храбростью, Хардвин снова посмотрел на ведьму.
– Это вопрос принципа.
– Я прошу подумать о том зле, которое вы освободите, - парировала она, и по напряжению прижавшегося к моей спине тела я понял, что Хардвин удивил её не меньше, чем меня.
– Только представьте, что может произойти.
– Я не могу об этом беспокоиться, - сказал Хардвин. Увидев, что ведьма не готова идти на уступки, он потянулся, чтобы забрать мою рукопись.
– Я в ответе перед самой истиной.
– В ответе перед истиной? Да что ты вообще знаешь про ответственность!
Раха устремила взгляд своих тёмных глаз на мудреца, затем прошипела заклинание и свободной рукой выпустила искру магии на мою рукопись. Крошечные волшебные молнии затрещали на её листах, и ведьма сказала:
– Предупреждаю вас, не трогайте книгу, пока я не заберу свою страницу.
Хардвин замешкался, и в этот момент я понял, что там, где не получилось добиться своего искушением, Руха добьётся своего страхом.
– Хардвин, хватай книгу!
– воскликнул я.
– Чтобы остановить тебя, ей придётся отпустить меня!
С этими словами я повернулся, чтобы уколоть ведьму в ногу, но не только я пришёл в движение — и я оказался даже не самым быстрым. Хардвин схватил рукопись, и ведьма потянулась через меня налево, а переписчики бросились на неё сзади.
Моя иголка нашла только пустой воздух.
Откуда-то из кучи-малы на столе раздался резкий треск, затем появился едкий запах. Хардвин вскрикнул. Я увидел мелькнувшую фиолетовую абу Рухи и бросился в драку, протолкнув свою иголку через путаницу тел в её мягкую плоть.
Раздался удивлённый всхрип, такой короткий приглушённый, что я едва расслышал его, затем стул Хардвина опрокинулся, а следом за ним — и вся масса переплетённых тел. Будучи на самом верху, я оттолкнулся и приземлился примерно в то самое место, где стоял раньше; остальная куча с мягким стуком упала на пол.
Ящик с золотом, удерживаемый своим огромным весом, остался на столе, но мой манускрипт пропал. Я залез на стол и заглянул на другую сторону, ожидая увидеть разбросанные по всему полу страницы.
– Остановите её!
Опасаясь, что ведьма прочтёт ещё одно заклинание, прежде чем погибнуть от яда, я схватил один из мелких кошелей, предложенных мне Хардвином, и швырнул ей в голову.
Удар заставил Руху упасть ничком, куча навалилась на неё огромным сороконогим пауком и проглотила её.
Хардвин Ход лежал на полу рядом с перевёрнутым стулом, по-прежнему прижимая к груди мою рукопись. Его руки были покрыты ожогами от магии ведьмы. Он приподнялся, затем посмотрел на запястье, увидев там оторванный кусок фиолетовой абы, приколотый сломанным концом иголки. Конечность уже почернела и распухла, и я видел тёмный яд, устремившийся к его сердцу.
– Именем Милила!
– воскликнул он.
– Ведьма меня отравила!
Неизвестно, услышали ли это переписчики, поскольку они уже обрушили на Руху такой вихрь ударов, что мне показалось, будто она больше не поднимется — хотя я понимал, что мне не может так повезти.
Хардвин перекатился на колени и поднял руки, словно собираясь положить рукопись на стол. На мгновение казалось, что у него это получится, но затем с его губ сорвался чудовищный крик, и он рухнул головой прямо на те страницы, за которые отдал свою жизнь.
Никто не в силах представить себе испытанную мной тогда боль, ведь она не могла быть мучительнее, даже будь я на месте Хардвина. Моё богатство было под рукой, но зачем теперь оно мне? Я убил своего единственного мудреца и знал, что сегодня, в такой поздний час, никого не найду — особенно если ведьма на солгала о том, что думают о моей книге другие издательства. Я проклял Судьбу, насмешливую шлюху, и Руху, коварную мегеру, затем опустил свои ноги со стола и столкнул с моей книги пустившее слюну тело Хардвина Хода.
Оставалось лишь одно. Контора Альдо Мэнли стояла на другой стороне улицы, и я чувствовал, как установленный Цириком срок давит на мою грудь с силой опустившегося на колени верблюда. Я бросил рукопись в ящик с золотом и поспешил наружу.
Послеполуденные тени были такими длинными, что на улицах казалось темно, и бульвар Провидца был полон клерками и писарями, торопящимися домой к ужину. Я шагнул на улицу и устремился на другую сторону, поскольку хороший серафим никогда не увиливает от приказов своего бога.
спонсор:VyachyNOS