Правдолюбцы
Шрифт:
— Эти девочки и есть те, кто рядом, — возразила Роза. — Они живут в Нью-Йорке, как и я.
Прижав руку к груди, мистер Рискин беззвучно рыгнул:
— Ага, ну точно как ты.
Роза холодно улыбнулась и повернулась к Ребекке, сидевшей рядом:
— Наверное, у тебя скоро бат-мицва? [27]
Девочка затрясла головой:
— Нет. Мы не…
— Мы такого не устраиваем, — вмешался мистер Рискин. — Ортодоксы не принимают бат-мицву.
27
В
— Ясно, — сказала Роза, хотя понятия не имела, о чем он говорит.
— Бат-мицву выдумали евреи-реконструктивисты, [28] чтобы девочки «не обижались», — продолжал мистер Рискин. — А потом реформаторы [29] подхватили эту идею, и теперь она в большом ходу.
— Вот как.
Мистер Рискин вытер салфеткой нижнюю отвисшую губу:
— Я гляжу, ты вроде тех эмансипированных дамочек, которые считают, что если девочкам не устраивают бат-мицву, значит, они ущемлены в своих правах.
28
Движение Реконструкции, зародившееся среди евреев в 1920-х гг., рассматривает иудаизм как эволюционирующую систему взглядов и верований.
29
Приверженцы реформаторского движения в иудаизме, возникшего в середине XIX в., настаивают на том, что древние законы следует реформировать в соответствии с современными условиями.
— К сожалению, я плохо разбираюсь в этом вопросе, — ответила Роза. — Но по-моему, если девочка захочет…
— Я так и думал! — перебил мистер Рискин. — Ты из тех женщин, которые хотят стать мужчинами. Феминистки думают, что быть женщиной позорно, но, видишь ли, мы, правоверные иудеи, ценим и чтим наших женщин. Они — верховные жрицы наших семейных очагов.
Роза смотрела не отрываясь на ложку, которой ела суп, — хорошо бы треснуть ею по мерзкому пульсирующему черепу мистера Рискина. Почему она должна уважать его религиозные чувства? Ведь на еечувства мистеру Рискину абсолютно плевать.
— Осмелюсь предположить, — сказала она после паузы, — что женщина может быть верховной жрицей и одновременно иметь право на бат-мицву. Почему нет?
— Полная чушь! — замахал руками мистер Рискин.
Перепалка привлекла внимание других членов семьи.
— Леон, прошу тебя, — подал голос раввин Рейнман, — не приставай к нашей гостье…
— Юная леди, — мистер Рискин погрозил Розе артритным пальцем, — ты думаешь, что говоришь о религии, но это не так. Больно много ты на себя берешь.
После обеда раввин Рейнман повел Розу в свой кабинет.
— Боюсь, мой тесть был чересчур суров с тобой, — сказал он, когда
— Нет-нет, — запротестовала Роза. — Я сама виновата. Мне жаль, что я его обидела.
— Не волнуйся за него, Леона трудно обидеть. Надеюсь все же, тебе у нас понравилось. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь как дома.
— Я прекрасно себя чувствую. Пение за столом было просто чудесным.
Раввин кивнул:
— Хорошо. А теперь. Роза… я хотел бы побольше узнать о тебе. Как случилось, что ты заинтересовалась ортодоксальной верой?
Роза уставилась в пол:
— Сама не знаю. В моей семье к религии не проявляли ни малейшего интереса.
— Понятно. Извини за любопытство, но не родственница ли ты Джоела Литвинова, юриста?
— Он мой отец.
— Я предполагал, что вы родня. Я кое-что слышал о нем. Он ведь социалист, верно?
Роза улыбнулась, припомнив, как она ругалась с Джоелом, доказывая фальшивость его социалистических убеждений.
— В некотором роде.
— И атеист?
— О да, определенно атеист. И даже антитеист.
Раввин подался вперед:
— Антитеист? Что это означает?
— Ну… это означает, что он считает любую религию неудачной затеей.
— Ясно, — улыбнулся раввин. — Он не одобряетГоспода, в которого не верит.
— Мой отец — хороший человек. — Розе вдруг захотелось защитить Джоела. — И сейчас он очень болен.
— Печально. Что с ним?
— Полтора месяца назад отец перенес инсульт, и с тех пор он в коме.
— Ужасно, — посочувствовал раввин. — Наверное, родные глубоко переживают случившееся.
Не отвечая, Роза устремила взгляд в потолок.
— Что ж, — мягко продолжил раввин, — ты собиралась рассказать, что привело тебя в иудаизм. Надо полагать, ты — не антитеистка.
— Очень долгое время я ею была. А еще до некоторых пор я называла себя марксисткой.
— Маркс? Да ну? — Раввин приподнял брови. — Тебе ведь известно, как Маркс высказывался о евреях?
Роза отрицательно помотала головой. Встав с кресла, раввин подошел к книжным полкам, взял в руки толстый том, открыл и прочел:
— «Освобождение от власти денег и торгашеского духа, от того, что является подлинным иудаизмом, могло бы стать величайшим подвигом самоосвобождения нашей эпохи. Деньги — так зовут ревнивого Бога Израиля, и с ним не сравнится ни одно другое божество».
— Маркс такое писал? — недоверчиво спросила Роза.
— Да. Боюсь, твой мистер Маркс был ярым антисемитом. Его родители приняли христианство, когда он был ребенком… — Раввин оборвал фразу со смешком: — Прошу прощения, я слишком много говорю. Эта дурная привычка свойственна многим раввинам. Наше deformation professionelle, [30] как говорят французы. Давай послушаем тебя. Долгое время ты была марксисткой. И как же ты от этого излечилась?
30
Профессиональное увечье.