Праведные клятвы

Кэррингтон-Рассел Киа

Блядь, как же это было хорошо.

Когда я снова смотрю на экран, замечаю, что её уже нет — значит, она одевается. Я качаю головой в недоумении.

Блядь, что она со мной делает?

Через несколько минут я встречаю её у выхода. Она снова в джинсах и куртке, обнимает себя, приближаясь к двери.

Это заставляет меня почувствовать себя ещё хуже за то, что я только что сделал.

— Я подвезу

тебя домой, — предлагаю я.

Хани кивает, но ничего не говорит.

Может, мне стоит остановить аукцион для неё. Она не единственная, кто нервничает и чувствует дискомфорт в процессе. Я всегда хочу убедиться, что другие чувствуют себя в безопасности и уверены в своём решении, но с Хани всё как-то иначе.

— Сомневаешься? — спрашиваю, открывая дверь машины. Много людей говорят, что хотят погрузиться в это, но не понимают смысла и силы духа, которые требуются, чтобы пройти через это. Чтобы сделать этот опыт по-настоящему обогащающим. И если она не сможет изменить своё восприятие, я не позволю ей это продолжить.

Я не хочу, чтобы она пережила тот же опыт, что и многие из моих сотрудников в прошлом.

Или тот, что пережил я.

Она останавливается у двери машины, которую я держу для неё открытой.

— Нет, просто…

— Что? — я пытаюсь поймать её взгляд, но она отводит глаза. — Хани, посмотри на меня, — я аккуратно поднимаю её подбородок, заставляя взглянуть мне в глаза. Кто-то настолько красивый не должен смотреть в землю.

Она кажется стесняется, и я хочу понять, как можно это вытянуть наружу.

— Это будет больно, правда?

Моё сердце сжимается. И хотя вопрос очевиден, мне тяжело слышать его от неё. Казалось бы, все так же просто, как объяснение о пчёлах и цветах. Хани садится в машину, смущённая своим вопросом, но я не хочу, чтобы она когда-либо стыдилась рядом со мной.

Я прислоняюсь к двери, глядя на неё сверху вниз.

— Да, будет, — честно говорю я, затем встаю прямо и закрываю дверь. Я никогда не буду ей лгать. Когда я сажусь с другой стороны, она уже пристёгнута.

— Можно мне напиться? — спрашивает она.

— Сейчас? — удивляюсь я, выезжая с парковки.

— Нет, перед тем, как заняться сексом, — раздражённо говорит она.

Я качаю головой.

— Нет, Хани, ты должна быть трезвой.

— Это несправедливо, — она вздыхает.

— Это всегда твой выбор. Ты можешь отказаться в любой момент. Но я скажу тебе, что некоторые теряли это в гораздо худших обстоятельствах. А ты можешь контролировать процесс.

Я чувствую её взгляд на себе.

— А как ты потерял свою? Я знаю, что для мужчин это, наверное, проще.

Глухой, мрачный смех

вырывается из меня. Если бы она знала. У неё нет ни малейшего представления о том, какой вопрос она задаёт и какую тьму этот вопрос вызывает на поверхность.

— Скажем так, я был в неблагоприятных обстоятельствах, безо всякой власти.

Она замолкает, а затем её тихий вопрос пробивается сквозь тишину.

— Тебе причинили боль?

Я чувствую, как старые раны начинают вновь раскрываться, будто её мягкий голос пытается вынудить меня обнажить их.

Я подавляю это.

В моей индустрии чаще всего жертвами считают женщин. Но если ты мужчина…

— Я нашёл свою силу, — это всё, что я говорю в ответ. Я взял её обратно и построил империю на этом. Предоставил возможности и безопасность тем, кто тоже хотел вернуть свою силу.

Её нежная рука мягко ложится на мою, покоившуюся на центральной консоли.

Я бросаю взгляд на Хани, и та печаль, которая исходит от неё, проникает в меня, заставляя чувствовать себя неловко и одновременно успокаивая.

— Я не хороший человек, Хани, — признаюсь я в тишине машины.

— Если кто-то думает, что он хороший, он лжёт самому себе, — отвечает она, отворачиваясь к окну.

И я понимаю, что она делает это больше ради меня, чем из желания отвернуться. Но её рука остается моей. И мне болезненно напоминают, почему я не хотел прикасаться к ней.

Потому что я бы причинил ей боль.

Сделал бы её грязной.

Но я всё тот же эгоистичный ублюдок, который тоже не убирает руку.

ГЛАВА 22

Доусон

Коллекционеры, отвечающие за аукционы Ivanov, стоят напротив меня.

Среди них сидит Аня, её ярко-красная помада резко контрастирует с её фарфоровой кожей. Её густые, блестящие рыжие волосы собраны в тугой пучок, и она внимательно рассматривает лоток с уникальными украшениями через увеличительное стекло. Необычно, что её брат, Александр, не присутствует в комнате, но, полагаю, иногда им приходится распределять свои деловые встречи.

Двое её охранников стоят за ней.

— Не ожидала увидеть тебя так скоро после того, как мы выставили тебя на аукцион всего несколько месяцев назад, — задумчиво говорит она.

Я помог Крю с личным делом, продав себя на одном из мероприятий Ивановых. И теперь он должен мне услугу за это.

— Что могу сказать? Дела идут хорошо.

Она улыбается, показывая зубы. Аня, хотя и красивая, напоминает мне змею. Завораживающая, но с ядовитым укусом. А с семьёй Ивановых я предпочитаю не вступать в конфликты, если только это не станет абсолютно необходимым.