Праведный Иоанн Кронштадтский

Горбачева Наталья Борисовна

«У нас было немало казенных пансионеров [9] иногородних, которые по недостатку средств должны были оставаться вдали от родных, в стенах гимназии даже по большим праздникам. Этих-то бедняков обыкновенно выручал наш батюшка, снабжая их деньгами на дорогу домой и обратно. А кому из нас была не известна никогда не оскудевающая рука батюшки, которая утерла на своем веку немало слез беднякам и сирым? Еще не имея в своем распоряжении больших средств – в первые годы моего пребывания в гимназии, – он делился со всеми бедняками у себя, в Кронштадте, последним; нередко обманываясь в людях, он, по-видимому, никогда не терял в них веры, а напротив, в нас, учениках своих, возжег яркий светильник этой самой веры, показывая нам ежедневно своим собственным примером обязанность и посильную возможность каждого христианина следовать евангельской заповеди о любви к ближнему. Часто кто-нибудь из нас во время урока просил батюшку рассказать нам, у кого он бывает в Петербурге, зачем его туда

всегда зовут, и батюшкины рассказы, сопровождаемые простыми назиданиями о необходимости и могуществе молитвы, нас не только живо интересовали, но глубоко умиляли, оставляя добрые следы в нашем миросозерцании. Мы ежедневно могли наблюдать толпу народа, нуждавшуюся в благословении, поучении, совете или помощи от нашего батюшки; его призывали на наших глазах и в барские хоромы, и в убогую лачугу бедняка, и нас живо всегда трогали эти взаимные отношения между добрым пастырем и его паствой, для которой он оставался и останется навсегда тем же наставником и духовным отцом, каким был для нас».

9

Пансионер – лицо, проживающее у кого-либо на его полном содержании.

«Я помню, с какой готовностью мы посещали особенно думскую церковь и церковь в “Доме трудолюбия”, где он служил чаще, чем в соборе; нередко, впрочем, некоторые из нас, направляясь утром в гимназию, заходили в собор, где отец Иоанн после утрени молился за тех, кто к нему приезжал за советом и помощью, и мы сами тогда бывали свидетелями того, как глубокая вера в спасительность батюшкиных молитв пред Господом не только духовно поднимала этих людей, но врачевала и физические их страдания».

В жизни отца Иоанна был труд, труд, труд без конца. Уроки детям и юношам в гимназии; кругом – тысячи бедняков; преступное население Кронштадта: пьяницы, блудницы, нищие, безработные, а кроме того, ежедневное служение по домам и богослужение. У отца Иоанна не хватает времени для еды, сна и отдыха.

Любовь народная, слава о нем растут, но среди лишений и многих скорбей. Первые пятнадцать лет служения кронштадтского батюшки – это подвиг непрекращаемого крестоношения и горьких унижений. Многое из извращенного человеческого мнения в форме доносов и жалоб на всероссийского батюшку до сих пор сокрыто в архивах епархиального управления.

«Мне, как стоявшему в послушании отца Иоанна в продолжение тридцати лет, – вспоминал епископ Серафим (Чичагов) [10] ,– все эти факты хорошо известны. Несколько раз строгий митрополит Исидор допрашивал отца Иоанна, заставлял его служить при себе и доискивался, что есть в нем особенного, даже сектантского, как уверяли и доносили ближайшие священнослужители. К. П. Победоносцев вызвал его к себе, и первое их объяснение настолько характеризует обоих замечательных людей, что я не могу умолчать об этом. Константин Петрович сказал:

10

Священномученик Серафим был расстрелян в 1937 году. Память его совершается 28 ноября /11 декабря.

– Ну вот, вы там молитесь, больных принимаете, говорят, чудеса творите; многие так начинали, как вы, а вот чем-то вы кончите?

– Не извольте беспокоиться, – ответил батюшка в дивной своей простоте, – потрудитесь дождаться конца!

Священномученик Серафим (Чичагов) в бытность епископом Кишиневским

Преосвященный Феофан [11] счел необходимым отнестись к отцу Иоанну письменно, со словами любви и наставления, и высказать, что он взялся за такую подвижническую жизнь в миру, среди житейских невзгод и соблазнов, которая неминуемо должна привести его к страшному падению или окончиться ничем; что никто еще со времени принятия христианства не только в России, но и на Востоке не решался на подобный путь, будучи не монахом, а священником, живя вне ограды и устава монастырского, и непременно это [12] породит величайший соблазн в духовенстве и в народе».

11

Святитель Феофан, Затворник Вышенский; память 10/23 января.

12

Имелось в виду хранение девства в супружестве. – Н. Г.

Но после 1893 года, когда вышло второе издание дневников отца Иоанна «Моя жизнь во Христе», епископ Феофан уже писал о батюшке одной даме из высшего света в Петербурге: «Что касается отца Иоанна Кронштадтского, то я уверен, что он поистине муж Божий. И вы не погрешите, если уверитесь в том же. Книжки его хороши. Тут светлые мысли души, живущей в Боге. Читайте их, перекрестясь».

В глубокой вере черпал отец Иоанн свои силы. По-прежнему ни минуты покоя, тот же старый дом, та же тесная

квартира, что и прежде; все подарки, деньги, одежда, обувь раздаются бедным, вплоть до последних собственных сапог. Нестяжательность кронштадтского батюшки поистине евангельская: правая его рука не знает, что творит левая [13] . Он часто получал в конверте деньги и, даже не поинтересовавшись суммой, передавал их нуждающемуся. Прозорливость батюшки в подобных случаях проявлялась неоднократно. Приведем лишь несколько характерных примеров.

13

См.: Мф. 6, 3.

Подходит к отцу Иоанну просительница, умоляет дать денег. Батюшка достает из кармана нераспечатанный конверт и отдает женщине. Рядом охает благотворительница:

– Батюшка, там ведь три тысячи рублей.

– Ну так ей они и пригодятся, – отвечает прозорливец.

И действительно, женщина просила денежной помощи на обучение сына.

Еще одна благотворительница хотела передать отцу Иоанну сто рублей. Он говорит ей: «Лучше встань завтра рано утром и отдай первому, кого встретишь на улице». На следующий день первым встречным оказался молодой офицер. Женщина не решилась ему отдать деньги и прошла мимо. Однако, вспомнив слова батюшки, вернулась и вручила деньги офицеру. Он был рад до слез, потому что шел в ломбард закладывать последнюю дорогую вещь для того, чтобы купить лекарство тяжелобольной жене.

Один кронштадтский лавочник рассказывал, как отец Иоанн научил его любить бедных. Батюшка имел обыкновение заходить к нему ежедневно в лавку и менять десять-пятнадцать рублей на мелочь, которую тут же раздавал нищим. Так продолжалось шесть-семь лет. И стало это лавочника тяготить. Торговля у него была необычайно бойкая, вдвое больше, чем у других хозяев, лавки которых стояли в людных местах.

Однажды, когда отец Иоанн опять зашел к нему и попросил разменять на медные деньги двадцать рублей [14] , хозяин разозлился на батюшку. «Такая взяла меня досада, – рассказывал он, – Мелочь самим нужна, народу – хоть разорвись, а тут пересчитывай полчаса копейки на целых двадцать рублей. Я исполнил просьбу батюшки, но подумал: “Хоть бы ты убрался куда-нибудь в другую лавку со своими копейками. Надоел, право”.

14

В 1890-е годы на 20 рублей можно было купить, к примеру, 70 кг сахара или 1000 яиц.

Отец Иоанн поблагодарил, взял мешочек с медяками и вышел. И больше в лавке не появлялся. Я на это внимания не обратил, даже доволен был… Правда, в тот день вся капуста у меня скисла и пришлось двенадцать пудов [15] ее выбросить… Прошло около месяца… Замечаю я, что с каждым днем торговля моя идет все хуже и хуже, покупателей – не только нет толпы, но частенько и никого нет. А тут, как на грех, хлеб – что ни спечешь, мякина одна, просто выбрасывай, огурцов целая бочка пропала. Словом, через два месяца моя торговля стала неузнаваемой: точно руку кто наложил. И начал я призадумываться о причинах падения торговли: улица та же, жителей даже прибавилось по причине постройки новых домов и “Дома трудолюбия”, а торговля такая, что хоть лавку закрывай! Убытки растут не по дням, а по часам.

15

Около 200 кг.

И пошел я к приятелю посоветоваться. А он спрашивает:

– Что это не видать у тебя больше отца Иоанна, что это он перестал к тебе заходить менять деньги на нищих? Не обидел ли ты его чем?».

Эти слова точно громом поразили лавочника, ему ясно вспомнилось последнее посещение батюшки и слова, которые он мысленно адресовал отцу Иоанну.

Раскаяние охватило душу, и чуть свет лавочник был уже у батюшки, который встретил беднягу словами:

– Я больше не тревожу тебя.

Лавочник со слезами бросился в ноги праведнику и стал просить прощения. А отец Иоанн ласково сказал:

– Встань, встань. Господь милостив, простит, ты больше бедняков-то люби; ведь братья они тебе, Христос и для них пострадал на Кресте… Не отворачивайся от просящего, если можешь помочь ему чем-нибудь, а то и Господь от тебя отвернется.

Отец Иоанн отслужил по просьбе лавочника молебен, а он сам начал с того дня подавать нищим. Батюшка снова стал заходить в лавку, и – о чудо! – покупатели вернулись, и торговля вскоре пошла лучше прежнего.

Превосходные качества человека всегда порождают зависть недоброжелателей. Были они и у отца Иоанна. Его осуждали за столь щедрую благотворительность. Известно, что за год кронштадтский батюшка раздавал до ста пятидесяти тысяч рублей. Рука его воистину никогда не оскудевала. Отца Иоанна обвиняли в том, что он раздает деньги без разбора, кому попало. Так казалось завистникам, поскольку они видели, как батюшка раздает деньги, не задумываясь и не расспрашивая, то одному, то другому… Но мало кто из злопыхателей мог уразуметь, что в раздаче милостыни великий праведник руководствовался повелениями Духа Святого. И в действительности он давал именно тем, кто нуждался, а не тем, кто выпрашивал не на добро. Таково было свойство его прозорливости. И принимал деньги он не у всех.