Правила игры в человека
Шрифт:
В коробке, где мы хранили овощи и фрукты, что-то стыдливо зашуршало, как будто маленькая застенчивая школьница пытается завернуть в вощеную бумагу собственноручно испеченное скаутское печенье – чтобы получился аккуратный кулечек.
– Мышь! – сказал Эдвард. – Я тебе говорил!
– Тут не может быть мышей, – сказал я. – Может, какой-то фрукт гниет и испускает газы. И они двигаются вдоль лука и шелестят луковой шелухой, эти потоки воздуха. Надо пожаловаться в домоуправление. Они обязаны что-то
– У меня была подруга, – сказал Эдвард. – Ей было лет пятьдесят, что ли. Она все переживала, что у нее может быть ранний Альцгеймер. И как-то она проснулась и видит: посреди комнаты сидит опоссум. Ты же знаешь, опоссумы – они здоровенные! Первый этаж. Там сад за окном, он из сада как-то приполз, может, через дырку какую-то, дом старый. Она его шуганула – он зашипел и убежал. И на следующую ночь так же – проснулась: смотрит, опоссум ходит топает.
– И что? – спросил я. – Он ее укусил и она заразилась бешенством?
– Нет, – сказал Эдвард. – Опоссумы не болеют бешенством. Это такие древние животные, что у них все сформировалось еще до того, как этот вирус получился. Сумчатые, с низкой температурой тела. Такой низкой, что вирусы бешенства там не выживают, им холодно.
– Просто замерзают, как полярники, – сказал я.
– Она постоянно жаловалась домоуправлению – мол, заделайте дыры, ходит опоссум каждый день, роется в корзине с бельем. А ей никто не верил, думали, она с ума сходит, там и говорили: может, это у вас ранний Альцгеймер. Ужасно, правда? И когда она пришла со скандалом, они ей выдали знаешь что? Маленькую мышеловку. Размером с ладонь.
– И что?
– И больше опоссум не приходил. Но она считает, что это просто они таки дырку из сада заделали.
– Из сада может прийти что угодно, – сказал я. – Хотя сейчас тут всюду целлофан, оно не пролезет, наверное.
Эдвард помыл за собой чашку и долго смотрел во всхлипывающее отверстие слива.
– Там какие-то серые треугольные мушки кружатся, ты таких знаешь? – спросил он.
– Я тебе сколько раз говорил: не смывать даже крошечные кусочки еды! Там всегда заводятся сливные мухи, даже от картофельных очистков! – ответил я.
В луковых залежах снова что-то завозилось.
– Дай-ка я случайно уроню туда нож, – сказал я. – Повод все перебрать.
– Мне надо работать, – сказал Эдвард. – Ты можешь сделать это завтра?
Я предложил ему спуститься в подвал – может, соседи организовали какую-нибудь простую разновидность досуга для таких, как мы. Подвал объединял все подъезды дома – там было несколько коммунальных комнат, прачечная, стоянка для велосипедов, котельная и еще какие-то извилистые коридорные пространства для хранения дерьма.
В подвале шумел лес, но все было жухлое, никудышное.
Раздвигая
– Хлорофилла мало, – сказал сосед, указывая глазами на желтое, укутывающее потолок растительное месиво из ветвей, плющей и каких-то перевивчатых, висельничных, жгутовых кровоостанавливающих лиан.
Казалось, он извиняется за плохое качество леса.
– Солнца нет, вот и хлорофилла нет. Но лезут все равно, видишь.
Он пнул ногой жухлый косматый куст.
– Мы охотимся, можете с нами сейчас. Если вы просто поговорить, лучше потом.
3В и партнерша 3В медленно двигались по увитому ржавыми джунглями коридору в сторону соседнего подъезда. Партнерша 3В осторожно раздвигала чащу мачете.
Из-за коридорного поворота вышел невысокий круглобокий олень с затуманенными, какими-то непротертыми тусклыми глазами.
– Олень! Отлично! – закричал 3В. – Давай!
Из-за другого поворота коридора кто-то выстрелил. Это были 2А и 1С – они выскочили с дымящимися ружьями нам навстречу, стараясь не задеть замедлившегося, оседающего оленя, выпускающего из ноздрей дрожащий чайный пар.
Олень грузно повалился, как стол, в жухлые заросли.
– Если не убивать, они не посылают новых, – сказал 3В. – Вот только не начинайте. У нас на этаже тоже все веганы. Не начинайте, ладно? Я не могу уже. Еще раз это все объяснять я заебался уже.
– Эти откуда? – спросили 2А и 1С. – Это со второго этажа? Оружие у них есть?
– Зачем вы его убили? – спросил Эдвард.
– Если не убивать, они не посылают новых, – сказала 2А. – Мы слышали, что в соседнем доме не убивали, например. И что? И все, больше не посылали. Хана соседнему дому, жопа. Один раз не убьешь – еще простят. Второй – ну, относительно нормально, просто перерыв будет. После третьего раза – больше не посылают новых.
– Там какие-то плоды растут, можно питаться, – я погладил Эдварда по плечу.
– Они плохие, – сказала 1С, склоняясь над оленем с ножом, – Не успевают дозреть, но при этом перезревают и портятся. Солнца мало. Мы тоже вначале такие: «О, плоды». Ага, плоды. Попробуйте сами. Физалис где-то под третьим подъездом был, но вы же не вытянете на одном физалисе.
Эдвард развернулся и пошел по лестнице наверх.
Через некоторое время я постучал в спальню, которую он переоборудовал под свой рабочий кабинет. Почему-то Эдвард знал, что я принес с собой кусок мяса.
– Я не буду это есть, – сказал он из-за закрытой двери.