Правила поедания устриц
Шрифт:
Если бы Гоббет знала, как далека от истины!
Вообще-то говоря, Шей действительно проводит с Рактером все больше времени, — намного больше, чем с Из0бель или с Дунканом, и даже больше, чем с Гоббет, с которой крепко сдружилась (не то чтобы Рактер сравнивал специально, но аппаратура все видит, все фиксирует); он видит, с каким вниманием Шей всегда его слушает, как поводит носом, принюхиваясь к запаху его сигарет — определенно не с отвращением; словом, Рактер даже без умения считывать излучение мозга догадался бы, что нравится ей. Но учитывая ее мудреные
Так ли это важно? Да. От этого зависит, как себя с ней вести. Какой код подбирать к этому сейфу.
Шей сторонится прикосновений. Это важно.
Рактер сразу узнает отвращение к плоти, когда видит его. Сам он тоже не любитель прикосновений — у него на то свои чоканутые риггерские причины. Поэтому он почти сразу обратил внимание, как от Шей плещет черным колючим испугом, даже когда ее брат Дункан неожиданно хлопает ее по плечу или когда пылкая Гоббет беспечно виснет на шее подруги.
Поэтому Рактер — при всей доверительности их бесед — старается не дотрагиваться до Шей даже случайно.
Страх прикосновений, проверка на озабоченных уродов, лакуны в рассказах про юность…
Картинка понемногу складывается.
Сейчас она сидит на краю верстака в мастерской Рактера и болтает голой загорелой ногой в грязном резиновом сапоге — что, вообще говоря, просто возмутительно, потому что обычно Рактер старается поддерживать в помещении едва ли не идеальную стерильность; Кощей угрюмо сверкает на гостью из темного угла красными огнями и раздраженно постукивает металлическими конечностями по полу. И они говорят о магии — скажи кто-нибудь Рактеру еще месяц назад, что так будет, он бы просто рассмеялся.
— Мир будто опутывает сеть тайных знаков, — сообщает Шей, сияя. (Почему она вообще говорит об этом Рактеру, а не Гоббет?)
— Вы же знаете, я их не увижу при всем желании, но верю на слово.
— Жаль, что не увидите. Это правда очень красиво…
Рактер прикидывает, что ему на данный момент важнее: вытурить гостью и продолжить работу — или воспользоваться возможностью узнать о Шей Сильвермун что-то новое, раз уж у нее случилось настроение поговорить о себе. Он выбирает второе.
— Признаться, я удивлен, что вы только сейчас открыли для себя эту сторону мира. Раньше вы не владели магией? — спрашивает он. — Это ведь естественное свойство вашей расы, насколько я понимаю.
Этот на первый взгляд простой вопрос повергает Шей в вихрящийся бурый омут замешательства.
— Нет. Не все эльфы — маги. А насчет меня… Вы будете смеяться, но я… никогда точно не знала, — признается она. — Рэймонд… мой приемный отец… однажды раскошелился на курсы для нас. Для меня и Дункана. Мы немного походили на них, но у нас не получалось ничего из того, чему там учили, и я решила, что магия не для меня.
Мнение о Дункане Рактер уже составил, и довольно нелестное. Парень небось и среднюю школу-то закончил только с сестриной помощью, какая уж тут магия. Сама
— …И я продолжала так думать. Все эти годы. Пока Гоббет вдруг не взяла и объяснила так, что я все поняла. Теперь-то я определенно маг, хоть и не бог весть какой. Но в то же время я еще с детства… — тут Шей задумчиво замолкает, не закончив фразу.
— “Но в то же время”?.. — повторяет Рактер вопросительно.
— Но в то же время еще с детства мне иногда казалось… Не знаю, как объяснить. Бывали мгновения, когда я была как будто вдвое легче, вдвое сильнее, чем на самом деле… Чудилось, будто все на свете могу. Что я как перышко… Что если ветер сильно подует — подхватит меня и унесет, и я буду лететь, лететь…. Казалось, во мне столько силищи, что взмахну рукой — и с кончиков пальцев искры посыпятся…
— Пробовали? Сыпятся? — интересуется Рактер без иронии.
В этот момент у него во рту сигарета, он тянется в карман за зажигалкой — но Шей останавливает его и, лукаво улыбнувшись, кончиком указательного пальца дотрагивается до его сигареты: та вспыхивает оранжевым.
— Теперь — иногда сыпятся, как видите.
— О. Благодарю. — Рактер с удовольствием затягивается.
Можно ли это считать прикосновением — вопрос сложный. Но так или иначе, Рактер явно добился некоторых успехов в сокращении дистанции. Шей воспринимает его присутствие куда естественней, чем Гоббет и даже своего брата.
Шей теперь сидит совсем близко. Широко улыбается своей чесночно-белой улыбкой и смотрит, как Рактер курит — так, как обычно смотрят на что-то красивое. Хм. Он не отводит взгляд. Людям, которые даже ни разу не держались за руки, так подолгу и так внимательно рассматривать друг друга совершенно неприлично, но похоже, в этот момент Шей вовсе не думает об этом.
Рактер предлагает ей сигарету, и Шей тоже затягивается. После своего фокуса она сияет, словно выиграла школьный конкурс по математике (нет, мысленно поправляется Рактер, это у него была бы математика, а у Шей — конкурс по литературе). Чуть погодя признается:
— На самом деле у меня даже эта мелочь с прикуриванием сигареты не всегда получается. И с вызовом духов не ладится, хоть Гоббет меня и пытается научить. Вот такой я фиговый маг. — Она фирменным жестом смущенно нажимает пальцем на кончик собственного носа. — Все никак не могу поверить, что я сама это делаю. Кажется, что я просто проводник, просто сосуд для какой-то силы…
— Не жалеете, что поставили датаджек? Магия и технологии не очень-то дружат.
— Да уж… Старая история — фейри и холодное железо! — смеется Шей. — Но — нет. Не жалею. Пока не чувствую, чтобы что-то изменилось из-за него. Я эту штуку даже не замечаю, пока не подключена к деку.
— Возможно, не стоит углубляться в декинг, если заклинания и энергетические потоки вам интереснее.
Рактер говорит это без насмешки или снисходительности, но Шей, похоже, мерещится что-то из этого в его совете, — в ее излучении проявляется сиреневый холодок отчуждения: