Правильный лекарь 6
Шрифт:
Перед тем, как выйти из машины напротив своей парадной, Настя снова поцеловала меня в щёку, поблагодарила за помощь и пошла к парадной. Проводив её взглядом, я плавно нажал педаль газа и неспешно покатил домой.
– С Настей гулял? – спросила мама, случайно встретив меня на выходе из прихожей.
– Да, – улыбнулся я. – Откуда ты знаешь?
– Ну не на стройке же ты был до десяти вечера, – усмехнулась она. – И вид у тебя слишком довольный и мечтательный. Как она?
– Да вроде ничего, с учёбой справляется, – пожал я плечами, не зная, что ещё добавить.
– Ты же прекрасно
– Она не торопит меня, – ответил я. – Ждёт, пока я сам сделаю первый шаг.
– А ты сам что об этом думаешь? – серьёзно спросила мама. По её взгяду я не заметил напряжённости, значит она не видит проблемы в моём сближении с Настей, что я видел во взгляде отца.
– Думаю, что скорее всего я его сделаю, – вздохнул я. – Не вижу никаких причин, которые мне бы помешали, но я для этого ещё не созрел.
– Правильно, не торопись, присмотрись как следует, – сказала мама. – Я верю в тебя и в разумность твоего поведения, думаю ты не совершишь ошибку.
– Я тоже на это очень надеюсь, мам, – сказал я, обнял её и поцеловал в щёчку. – Всё будет хорошо, не переживай.
– Как я могу не переживать, интересный ты, – сказала она, немного отстранившись и глядя мне в глаза. – Я ж мать, я же тебя на этот свет произвела. Пока я есть, я буду за тебя переживать. Ладно, иди отдыхай уже, спокойной ночи.
– Спокойной ночи мам, – сказал я и ещё раз поцеловал её в щёчку. – Я тебя люблю.
– И я тебя, – сказала она и тоже дотянулась до моей щеки.
Я шёл в свою комнату и вспоминал свою прошлую жизнь. Точнее жизнь в другом мире. А часто ли я говорил маме, что люблю её? Я конечно понимал, что это так и есть, но вот говорил ли? Наверно нет. Казалось, что это и так понятно, само собой разумеется. Это не совсем так. Надо чаще говорить любимым людям, что ты их любишь. Главное – не надо бояться это сказать, это ведь самые важные слова, которые любой человек хочет услышать из уст любимого человека и, если говорить это чаще, значение этих слов и их магическая сила никуда не денется, если этот человек будет чувствовать, что ты говоришь правду.
Глава 5
Подходя к своему кабинету в среду утром, я понял, что нахожусь перед нелёгким выбором. Слева от двери сидит Клавдия Сергеевна, сестра жены Корсакова вместе с самой Виолеттой Сергеевной. Справа от двери приветливо улыбается Иосиф Матвеевич Гартман, а рядом с ним примерно его возраста симпатичная женщина с измождённым лицом. Видимо его жена, которой я тоже сказал приходить пораньше. Решено, прилеплю недельный планер на стену и буду записывать, кто и когда должен приходить. Однако не надо забывать и про регистратуру, чтобы и там время это не занимали. Как вариант – на первый час приёма запись заранее не подавать. Если никого сам сюда не вписал, тогда отдать в свободный доступ.
– Я дико извиняюсь, Клавдия Сергеевна, вы не сможете немного подождать? – с виноватым видом обратился я к сестре Виолетты Корсаковой. – Я сейчас другую пациентку посмотрю сначала, она очень плохо себя чувствует.
– Да, да, конечно, Александр
– Отлично! – вздохнул я с облегчением. – Иосиф Матвеевич, проходите вместе с супругой.
Пока я снимал пальто, надевал халат и мыл руки, главный знахарь скорой помощи уже уложил супругу на манипуляционный стол. Вот что значит, человек с пониманием, ничего говорить не надо.
– Извините, я вас не познакомил, – произнёс Иосиф Матвеевич. – Мою супругу зовут Мая Абрамовна. А это наш легендарный лекарь Александр Петрович, сын Петра Емельяновича Склифосовского.
– Прям уж такой и легендарный, – фыркнул я. – Вы преувеличиваете, Иосиф Матвеевич!
– Нисколечко! – сказал он решительно и подмигнул мне, стоя так, чтобы жена его не видела. – Александр Петрович единственный лекарь, который сможет тебе помочь, Мая. Вот увидишь, ты поправишься.
– Обязательно, – кивнул я. – Света, ставь капельницу сразу, флакона три готовь.
– А это зачем, если не секрет? – удивился Гартман.
– Интоксикацию снимать, – ответил я, начиная сканировать грудную клетку пациентки.
– Но у неё же нет интоксикации, – возразил он.
– Во-первых, интоксикация у неё уже есть, – покачал я головой. Клетки злокачественного образования выделяют большое количество вредных метаболитов.
– Большое количество чего? – вскинул брови Гартман. Его и без того продолговатое лицо вытянулось ещё больше.
– Продуктов жизнедеятельности и распада тканей, – пояснил я. Вот она разница образования в институте и училище. Или может у них такие термины не используются, тоже вполне возможный вариант. – А ещё интоксикация усилится от моего воздействия на само образование. Так что и дома побольше жидкости и мочегонные сборы добавить, чтобы всё это быстрее выходило.
– Да, Александр Петрович, – кивнул, нахмурившись, Гартман. – Я вас понял, сделаем. Вы уж меня простите, волнуюсь, больше не буду вас отвлекать.
На границе верхней и средней доли левого лёгкого я нашёл дулю с два моих кулака размером. И как пациентка ещё жива до сих пор? Верхняя и средняя доли не функционируют, кое-как дышит нижняя. В средостенье и у корня лёгкого множественные метастазы.
А ещё они нашлись в надключичных и подключичных лимфоузлах, окологрудинных. Скорее всего надо искать и отдалённые метастазы, то есть сканировать весь организм. Займусь этим чуть позже, а сегодня обязательно надо проверить главное – нет ли засланцев в головном мозге.
Когда я приложил ладонь к голове пациентки, Иосиф Матвеевич удивлённо выпучил глаза, но промолчал, как и обещал. Не зря я сюда полез, метастаз нашёлся. Благо, что в единственном числе и небольшой.
– Света, зови Бориса Владимировича, – сказал я медсестре, а сам потихоньку начал с воздействия на основной очаг.
Опухоль в лёгком слишком большая, тут никакая дезинтоксикация не поможет и мне энергии при всём желании не хватит, чтобы это удалить. Начну с того, что попробую восстановить проходимость крупных бронхов, чтобы хоть немного увеличить функциональность лёгкого.