Правильный лекарь. Том 5

Измайлов Сергей

Я направил поток магической энергии в сторону тела шестого шейного позвонка, сдвигая его обратно на своё место, чего он делать по началу не хотел, но потом всё же поддался. Так, ещё пару миллиметров и он на своём месте. Теперь восстановить повреждённые связки и межпозвонковый диск, чтобы позвонок так и остался на своём месте, не пытаясь снова уползти вперёд. Если этого не сделать, то нет тогда смысла вообще делать хоть что-то. Нейрохирурги обычно фиксируют позвонок металлоконструкциями, а мы его просто прирастим на место.

На полное восстановление фиброзного

кольца межпозвонкового диска и связочного аппарата у меня ушло минут десять и почти половина запаса энергии. Я сразу сделал всё как надо, чтобы потом ничего не пришлось доделывать. Хотя можно было бы сейчас фиксировать, а потом дополнительно укрепить, но я принял такое решение.

Теперь посмотрим, что там с дужкой позвонка и повреждённым ей корешком. Потоком энергии я осторожно отодвинул костный фрагмент так, чтобы не повредить корешок ещё больше. Почти половина нервных волокон в нём пересечена, остальные были просто прижаты. Ладно, буду разглядывать позже, а сейчас поставим дужку на место, иначе стоит пациенту повернуть или наклонить голову и станет ещё хуже, чем уже есть. Прирастить дужку на место оказалось даже намного проще, чем тело позвонка. Пара минут и места переломов превратились в достаточно плотную костную мозоль.

Теперь пришёл черёд разобраться с корешком. Я старался разглядеть особенности повреждения и пожалел, что в руке нет ещё и микроскопа. Попытаюсь восстановить повреждённые нервные волокна, но нет никакой возможности точно совместить фрагменты каждого пересечённого аксона. Значит буду делать, как говорится, на ощупь. К этому моменту наполнение ядра уменьшилось до трети. Успокаивало только то, что мне сейчас понадобится слабый сверхтонкий поток магической энергии.

Я очень медленно водил непослушным, тонким, как волос, потоком энергии, воссоединяя оборванные нервные волокна. Как бы они такому процессу не сопротивлялись, но у меня получалось. Медленно, но верно. На восстановление корешка нерва и его оболочек ушло ещё минут пятнадцать.

— Александр Петрович, — услышал я глухое эхо голоса Корсакова. — Вам самому помощь не нужна?

— Спасибо, пока нет, — буркнул я и на ватных ногах с трудом добрёл до кресла в углу кабинета, рухнув в него, как мешок с отходами жизнедеятельности.

Подождут все, никуда не денутся. Я ушёл в глубокую медитацию, восстанавливая практически полностью истощённое ядро. И как так получилось? Я же проверял уровень энергии регулярно. Видимо настолько сосредоточился на лечении повреждений, что проморгал этот момент. Кажется, я теперь настолько же сильно увлёкся медитацией, что даже немного всхрапнул.

Открыв глаза, я увидел скучающего Бориса Владимировича, смотрящего в окно, как ветер заставляет снежинки выполнять невероятные танцевальные па. Света терпеливо стояла рядом с пациентом, не покидала свой пост. Молодец, Света, на столике рядом со мной стоял стакан начинающего остывать кофе, рядом тарелка с эклерами.

— Приятного аппетита, — сказала Света и улыбнулась, обернувшись в мою сторону. — Как самочувствие?

— Теперь отлично! —

сказал я, доедая эклер и допивая кофе большими глотками.

И так всех задержал, сидеть и неторопливо цедить кофе совесть не позволяет. Пациент так и находился в состоянии глубокого сна. Я подсунул руку ему под нижние шейные позвонки. Вроде всё на месте, дужка позвонка целая, без видимых деформаций, целостность корешка нерва восстановлена. Больше мне здесь делать нечего. Надо было сразу всё просканировать, уже давно разбудили бы парня, пока я медитировал.

— Будите, Борис Владимирович, — сказал я Корсакову, сканируя все повреждения повторно, на всякий случай.

— Уже всё? — удивлённо покачал он головой.

Через минуту парень открыл глаза и какое-то время собирался с мыслями, водил глазами по сторонам.

— Вы уже можете шевелить головой, — сказал я ему. — Ваш позвоночник в полном порядке.

— Ого, — воскликнул парень, шевеля ногами. — Онемение прошло и двигаются нормально.

— А левая рука? — уточнил я. — С ней как дела?

Парень смог приподнять руку над собой, только движения пальцами получались как-то странно, нелепо.

— Ничего не понимаю, — испуганно пробормотал он. — Я хочу сделать одно, а получается другое. Это как? Вот, видите? Мизинец оттопырился, а я хотел указательный палец поднять. А вот теперь наоборот. Ничего не понимаю.

— Чтобы точно совместить все аксоны, надо было делать разрез и лезть туда с микроскопом, — ответил я. — И то далеко не факт, что получилось бы идеально, а у нас, к сожалению, такой возможности не было. Я очень старался соблюдать линейность расположения нервных волокон, видимо не всё получилось так, как хотелось.

— А что же мне теперь делать? — пробормотал парень, продолжая нелепо шевелить пальцами. — Может попробовать ещё раз?

— Достаточно велика вероятность того, что после этого станет только ещё хуже, — покачал я головой. — Не стоит.

— А как тогда я буду работать?

— Смотрите, функция конечности восстановлена, но с некоторыми изменениями. Учитывая особенности вашей травмы, вы могли бы остаться с парализованной рукой на всю жизнь в лучшем случае. В худшем — остаться парализованным лежачим инвалидом, если бы не удалось поставить на место шестой шейный позвонок. Те изменения, что сейчас остались в вашей руке, скоро станут для вас привычными и вы уже не будете задумываться, какой палец куда девать, организм привыкнет, мозг адаптируется.

— Вы хотите сказать, что пройдёт какое-то время и я, желая согнуть мизинец, буду сгибать мизинец, а не что-то ещё?

— Именно так, — кивнул я. — Если сейчас попытаться улучшить ситуацию, можно получить обратный эффект, а если оставить всё как есть, вы довольно скоро адаптируетесь и забудете, что у вас была такая проблема. Будете полностью здоровым человеком. Чувствительность пальцев и руки сохранена?

Я потыкал карандашом его кисть и предплечье в разных местах.

— Вроде да, — ответил он, прислушиваясь к своим ощущениям. — Тут всё нормально.