Правильный пацан
Шрифт:
– Цицерон! – хмыкнула Тамара, скрывая неловкость. – Может, тебя просто на малолеток потянуло? Так и скажи, вместо того чтобы морали мне тут читать.
– Я лучше пойду! – решительно сказала Рита, выскальзывая из-под руки Сергея. – Не надо из-за меня ругаться, пожалуйста.
Совершенно неожиданно для всех Тамара преградила девчушке дорогу и, подбоченясь, осведомилась:
– Что, на вокзал опять потянуло? Ментов обслуживать понравилось?
– Не твое дело!
Рита дикой кошкой бросилась на хозяйку, норовя не только прорваться к выходу,
– Успокойся, – шепнул он. – Время боевых действий еще не настало. Ты же не хочешь пропустить окончание этой истории?
– В которой зло будет непременно наказано и добро восторжествует? – недоверчиво усмехнулась Рита. Вспышка ярости миновала, и теперь она опять была просто худенькой девчушкой, плечики которой были слишком хрупкими, чтобы в одиночку нести по жизни свой крест.
– Не знаю, как там насчет зла и добра, – сказал ей Сергей. – Слишком высокие материи. Но Женю и его кодлу я все же накажу в конечном итоге. Вот и все мои планы на ближайшее будущее.
– Мои тоже, – откликнулась Рита.
– Значит, пока что нам лучше держаться вместе. Кстати, завтра с утра у меня намечается небольшое дельце, и я хотел попросить тебя поучаствовать. Ты как, согласна?
– Думаешь, после того как ты ко мне отнесся, я могу сказать тебе «нет»?
Пока они негромко переговаривались таким образом, Виталий успел деликатно удалиться на кухню и чем-то там ожесточенно грюкал, бряцал, звякал. Тамара, отлучившаяся в спальню, возвратилась оттуда со стопкой чистого белья и строгим напутствием:
– Постелишь девочке матрац, Сережа, он на антресолях в прихожей. С наволочкой и простынями, думаю, она разберется сама. А это полотенце. – Тамара приподняла названный предмет так, чтобы Рите его было хорошо видно. – Хотелось бы, чтобы ты воспользовалась им, не раньше чем как следует откиснешь в горячей воде. Шампунь найдешь в шкафчике над ванной.
– У меня есть свой, – смущенно сказала Рита, – в сумке.
– И зубная щетка? – предположила Тамара.
– И зубная щетка.
– Чудненько, – бросила Тамара, направившись к двери спальни. – Всегда мечтала удочерить такую запасливую девочку. Сколько, ты говоришь, тебе лет? – Она остановилась и оглянулась через плечо.
– Скоро восемнадцать! – ответила Рита с непонятным Сергею вызовом в голосе.
– Значит, несовершеннолетняя, – удовлетворенно кивнула Тамара. – Большая просьба: не забывай об этом.
Дверь за ней захлопнулась даже чуточку громче, чем во время размолвок с Виталием.
4
Дождавшись, пока Рита смоет с себя все, что накопилось за дни ее мытарств, Сергей тоже отправился в ванную, где тщательно выбрился, а потом добрых полчаса экспериментировал с обжигающе-горячими и ледяными потоками.
Когда он вернулся в комнату, Рита, обрядившаяся в другую футболку, чистую, но тоже великоватую, перебирала вещи в своей котомке. Застигнутая врасплох с ворохом бельишка в руках, она
– Небогатое у меня приданое, да?
Сергей усмехнулся в ответ:
– Знаешь, если бы я заметил у тебя в сумке туалеты от Версаче, я почувствовал бы себя круглым идиотом.
– Почему?
– Получилось бы, что я пожалел несчастную сиротку, а сам пригрел на груди… как бы это поделикатнее выразиться?.. – Сергей щелкнул пальцами в воздухе, прежде чем подобрал подходящее слово: – Авантюристку, вот.
– На этот счет можешь быть спокоен, – заверила его Рита. – Я предпочитаю модели Ив Сен Лорана. Так что если ты и идиот, то не круглый, а… как бы это поточнее выразиться?.. – Она в точности скопировала жест Сергея, после чего предположила: – Овальный, что ли?
– Спасибо на добром слове, – ухмыльнулся Сергей. Его радовало, что девушка не лебезит перед ним, выражая свою благодарность. Когда совершаешь какой-нибудь благородный поступок, и без телячьих нежностей чувствуешь себя не в своей тарелке.
– Будем укладываться? – спросил он.
Ритин взгляд метнулся в сторону, ненадолго зацепился на часах, потом возвратился обратно, но уже не открытый, как минуту назад, а несколько настороженный.
– Рано, – хрипло произнесла она. – Всего лишь половина десятого.
Сергей хотел было сказать что-нибудь про детское время, но вместо этого молча сходил за матрацем, молча расстелил его на полу, так же молча включил телевизор и принялся наблюдать за ужимками какого-то комика, из породы тех, за которых всегда неловко. Плоские шуточки, бородатые анекдоты и постоянный страх в глазах: а вдруг проводят со сцены не хохотом, а оскорбительным свистом и тухлыми яйцами…
– Мне его жалко, – произнесла Рита, когда молчание в комнате сделалось тягостным. – Он хохмит, а сам боится остаться без работы.
Сергей покосился на нее, неопределенно хмыкнул и включил другой канал, где весь лоснился, сиял очками и сверкал отбеленными зубами хорошенький ведущий телевикторины для потенциальных миллионеров.
– Этого тебе тоже жалко?
– Да, – упрямо сказала Рита. – Когда мне плохо, мне всех жалко.
– А когда тебе хорошо, ты за всех радуешься, – предположил Сергей.
– Нет. Когда мне хорошо, мне ни до кого нет дела. Странно я устроена, правда?
– Нормально устроена, – успокоил ее Сергей, – как все.
– Да? – обрадовалась Рита. – Тогда, может, перекусим?
Очень непоследовательное, зато весьма своевременное предложение, подумал Сергей, направляясь на кухню.
Накрывать на стол пришлось самому, потому что незнакомая со здешним укладом гостья была способна лишь на то, чтобы бестолково открывать и закрывать дверцы многочисленных шкафчиков. Пока свиристел на плите чайник, на столе возникли небрежно покромсанная ветчина, сыр, батон с отгрызенной горбушкой, вспоротая тупым ножом банка консервов и целая гора печенья, посыпанного экзотическим кокосовым крошевом. Рите была выделена изящная фарфоровая чашка с трещиной, а перед собой Сергей поставил любимую литровую кружку, на боку которой было изображено то ли маковое поле, то ли первомайская демонстрация трудящихся.