Правильный попаданец
Шрифт:
– Где эти бл…? Куда наших подевали? Ну, суки, доберёмся до вас, дай срок!
Пусть я тут без году неделя, но даже мне понятно, что снаружи творится какая-то нездоровая «движуха». Сон как рукой сняло.
Я выглянул в окно: несмотря на пасмурное утро и порывы ветра, улица была запружена вооружёнными красноармейцами. Их было несколько сотен, и то, как они себя вели, производило скорее впечатление толпы, чем регулярной армии.
Часового у крыльца не было. Надеюсь, он находится внутри, или мог слиться с серой солдатской
– Какого хрена? – озадаченно протянул Михаил, которого тоже разбудили эти звуки.
– Самому интересно, - сказал я.
Толпа буянила, скандалила, ругалась, но пока агрессии действиями не проявляла.
– Может, это какой-то митинг? – предположил я.
– Не слышал, чтобы сегодня митинг собирали, да и не проводили их никогда у нас под окнами, - с тревогой проговорил Михаил.
По коридору протопали чьи-то сапоги. Дверь распахнулась. В проёме нарисовался Полундра. Судя по красным воспалённым глазам, он тоже ночевал на работе.
– Мужики, вы знаете, что тут происходит?
– Сами гадаем, - сказал я.
– Ладно. Сейчас выйду и узнаем, - решительно объявил матрос.
– Погоди, - попросил я, привычно не ожидая от толпы ничего хорошего.
Тем более от толпы, состоявшей из вооружённых людей. И неважно, что они считаются бойцами регулярной Красной армии. По факту многие из них вчерашние рабочие и крестьяне, считающие слово дисциплина каким-то мудрёным ругательством.
– Что, сдрейфил сухопутный? – осклабился в улыбке Полундра.
– Считай, что да, - кивнул я. – Давай из окна посмотрим, а потом будет понятно, что и как.
– Эх! – Полундра махнул рукой, но всё же присоединился к нам.
Теперь мы уже втроём наблюдали за происходящим.
Со второго этажа было видно, как сквозь толпу проталкиваются двое, судя по форме – краскомы. Они двигались в сторону крыльца губрозыска, а бойцы беспрекословно расступались перед ними, как морские воды перед Моисеем.
Я облегчённо вздохнул. Сейчас эти двое наведут порядок.
Не дойдя до здания, краскомы остановились. Один вдруг вскинул руку с наганом.
«Хочет выстрелами привлечь к себе внимание?» – подумал я.
– Товарищи! – закричал краском с револьвером.
Толпа всё ещё бурлила, но уже не так сильно.
– Товарищи! – снова крикнул командир.
– А ну тихо! – цыкнул кто-то в самой гуще красноармейцев, а с другого конца донеслось не менее громкое «цыть!».
Наступила тишина, в которой я услышал звук моего дыхания.
– Товарищи бойцы революционной Красной армии! Вчера мы стали свидетелями, как контра, засевшая в губрозыске, задерживает наших братьев, таких же как мы – верных борцов за дело революции! Это страшная несправедливость, товарищи! И кто, как ни мы должны положить ей конец!
– Верно говоришь, - одобрительно выкрикнули откуда-то слева.
По толпе прокатился ропот.
– Твою мать! – сорвалось
– Ты знаешь этого краскома? – спросил я.
– Знаю, комбат учбата.
– Того самого, откуда была вчерашняя банда?
– Да.
Я ошалело моргнул. Понятно, что на дворе начало двадцатых, что ситуация во многих местах неустойчивая, но чтобы так… Прямо на моих глазах.
Толпа зашумела ещё громче.
– Смушко! – взволнованно брякнул Полундра.
– Где? – не понял я, но в ту же секунду увидел, как возле краскома оказался начальник губрозыска.
Он успел подобно этим подстрекателям ввинтиться в толпу и добраться до крыльца губрозыска, пройдя через всю улицу.
– Товарищи красноармейцы! – призвал Смушко. – Я – начальник губрозыска Смушко. Если вы считаете, что мы совершили вчера противозаконные действия, я готов выслушать вас. Но помните, товарищи бойцы, вчера мы арестовали не бойцов Красной армии, а грабителей, терроризировавших город! И у нас есть доказательства.
– Брешешь, собака! – к крыльцу подскочил низкорослый солдат и плюнул в сторону начальника губрозыска.
Толпа одобрительно загудела.
Смушко страшно побледнел, его рука легла на кобуру маузера, но в последнюю секунду он опомнился.
– Мужики! – с надрывом крикнул начальник губрозыска. – Хорошенько подумайте, над тем, что сейчас происходит! Вы нарушаете закон.
– Мы и есть закон! – проголосил низкорослый солдат, в котором было что-то от шакала Табаки.
– Верно! Мы закон! – Похоже, подавляющее большинство на улице было на стороне мятежников.
– Кого вы слушаете? – пытался призвать к голосу разума Смушко, но было поздно – его уже начали обступать взбудораженные люди.
– Бей его! Топчи, скотину!
Ораторствовавший краском не даёт начальнику губро выхватить маузер.
– Что вы делаете?! – орёт Смушко, но его голос только ещё сильнее заводит окружающих.
– Порвём падлу!
– Убьём суку!
– Смерть легавому!
Ну детишкина жизнь! Ну твою в душу…
Я бросил взгляд вниз – второй этаж – метра три до мостовой. Прыгать рискованно. Но если побегу по ступенькам – опоздаю.
Чувствую себя самоубийцей, но решаюсь.
Хрен с ним.
– Ты что творишь? – бросил мне в спину Мишка, но я уже летел из открытого окна.
Дурак! Ой, дурак!
Бум. Было чувство, что у меня сейчас голова от туловища оторвётся, виски обдало жаром. Но вроде ничего, боли нет. Кажется, ничего не сломал, не вывихнул – сгруппировался удачно.
И сразу к крыльцу.
Возбуждённая серая масса обступает Смушко, сейчас его собьют с ног, разорвут на части. Не знаю, что нашло на этих мужиков или скорее парней – почти все молоды, это ведь учебный батальон. Однако на лицах у них читается одно – ненависть.