Правило крысолова
Шрифт:
– А они меня видели… А они видели, что я их видела и теперь их узнаю, да подождите же!! Я главный свидетель, вы не должны спускать с меня глаз!
– Кто – они? – спросил все-таки Ладушкин, уже заталкивая мою голову под стол.
– Террористы, Лопес и Кукушкина, это они прошли мимо нас по лестнице и ударили вас по голове!
Ладушкин оставил меня и задумался.
– Ладно. Я дойду до конца коридора и обещаю, что сразу вернусь, доложу обстановку. Потом будем действовать по обстоятельствам. А ты пока набери еще раз номер дежурного банка.
– Две минуты, – предупредила я честно, –
– Хорошо, две минуты, только тихо, тихо!
За две минуты я набрала два раза номер из списка под стеклом и выждала несколько длинных гудков. Потом я набрала еще номер начальника охраны банка – гудки. А потом пришел Ладушкин, бледный и решительный, держа в руках по пистолету.
– Вот, – сказал он, подпирая дверь стулом. – Двое лежат в холле. Звони в отдел. – Сам развернул телефон и стал набирать номер.
Потом погрозил мне пальцем и заявил:
– Мы будем сидеть здесь и ждать, когда приедет группа захвата. А пока я покажу тебе, как стрелять.
– Нет. – Я покачала головой и спрятала руки за спину.
– Это просто, нужно только направить оружие и нажать на курок.
– Нет, ни в коем случае, я не воин!
– А ты думаешь, я воин, на хрен! – повысил голос Ладушкин. – Я держусь на болеутоляющих, у меня было сотрясение!
– Ты не понимаешь, если ты убьешь кого-нибудь этим оружием, тебе ничего не будет, а если я – прокляты будут шесть поколений женщин нашего рода!
– У вас вся семья чокнутая, – заявил Ладушкин, усаживаясь на стул напротив двери.
– Я думаю, что…
– Не надо думать, – перебил меня инспектор.
– Мне кажется…
– Ущипни себя и замолчи.
– Нет, я все-таки скажу, – разозлилась я. – Ты мужчина, тебе простительна тупость и недальновидность. Но мне кажется, что так просто два человека, даже если они террористы, не справятся с дюжиной агентов ФСБ.
– С двумя в холле уже справились.
– А кто-то мог остаться в живых, этот старик например, он очень серьезный…
– Этот старик начальник отдела, он на дело не выходил с брежневских времен. Скажи сразу, чего ты хочешь?
– Пойти и посмотреть. Может, им нужна помощь!
– Подумайте только, какой тонкий ум, какая интуиция и дальновидность! Девочке хочется пойти и посмотреть, какая смелость!
– Да! Интуиция! А где была твоя мужская интуиция, ты ведь тоже слышал про фургон и коробку, но не проявил сообразительности!
Задумавшись, Ладушкин смотрит на меня.
– Ладно, в конце концов, какое мне дело, если чокнутая дамочка хочет утолить свое любопытство, я ведь отстранен, так? Но при одном условии: пистолет – в руку! Можешь не стрелять, угрожай и громко кричи.
– Что кричать? – Я с опаской беру тяжелый пистолет.
– «Руки вверх», боже ты мой!!
Ладушкин сказал, чтобы я шла сзади, прикрывая его со спины. Я и шла, добросовестно потираясь спиной о его ягодицы, пока он не дернул меня к себе и не зашипел в лицо:
– Почему ты трешься об меня? Отойди на шаг!
– Я должна чувствовать, что ты рядом, я боюсь!
– Достаточно просто слегка касаться меня локтем!
Слегка касаясь спины Ладушкина локтем, я подождала, пока он выглянет из коридора в холл и дернет меня за блузку, приказывая двигаться дальше.
– Один еще живой, – доложила я спине Ладушкина. Он больно ткнул меня локтем, призывая к молчанию. Так, потихоньку двигаясь двухглавым настороженным животным, мы кое-как добрели до подсобных помещений банка, причем Ладушкин перед каждым поворотом застывал, чтобы потом резко высунуться с выставленным вперед пистолетом, а я держала свой двумя руками, но тяжеленное оружие все равно дрожало, концентрируя на себе все мое внимание и искажая перспективу помещения. Мне казалось, что дуло стало огромным, оно закрыло собой пространство, оно тащило меня за собой, как в компьютерной игре по меняющимся плоскостям условной реальности. Когда Ладушкин резко остановился и застыл, я отвела глаза от дула, и зрение не сразу среагировало на открывшуюся картину. Уставшее от напряжения, оно размазало стены с ячейками, открытую металлическую дверь, лежащих на полу людей в один кроваво-синий мазок с вкраплениями черных расплывшихся цифр, которые при дальнейшей фокусировке оказались номерами ячеек.
Мы вошли в сейфовый зал, минуя подсобные помещения. Ладушкин, убедившись, что в зале находятся только лежащие и только представители конторы – шесть человек, среди них женщина и старик, поставил меня спиной к стене с ячейками, поднял дрожащие руки с пистолетом на боевой уровень – где-то себе под подбородок – и ушел осматривать подсобку.
– Здесь еще один фээсбэшник и незнакомый мне мужчина, – доложил он из коридора, и на расстоянии его голос показался будничным, я расслабила слегка руки, все время мысленно напоминая себе, что нельзя касаться курка. – Открыта дверь на улицу, – продолжил он, – я выгляну, а ты внимательно…
Послышался странный звук. Я подождала немного и неуверенно крикнула:
– Эй, Ладушкин!
Тишина. Потом – осторожные крадущиеся шаги. Черт с ним, с проклятием! – Я положила палец на курок и перестала дышать. Рядом со мной на полу пошевелился мужчина, я отступила от его окровавленной руки и подумала, что стою как идиотка! Во весь рост, никогда в жизни не державшая оружия, стала тут, здрасьте!
Быстро присела, вернее, упала на колени рядом с раненым. В какое-то мгновение мне захотелось вообще съежиться на полу и притвориться мертвой, как в кино, а когда страшный Лопес подойдет посмотреть, закатить ему всю обойму в латинскую морду! А с чего я взяла вообще, что это будет Лопес? Ладно, не в латинскую морду, но все равно – всю обойму! Именно такого и заслуживает сволочь, отрезающая женщинам головы!
Накачав себя таким образом, я почти рассвирепела, но поняла, что мгновенно вскинуть пистолет и выпалить из него в нужном направлении вряд ли смогу безболезненно для себя и для раненых, лежащих в этой комнате.
Я положила пистолет на пол, осторожно выглянула из-за раскинувшегося мужчины и с облегчением, которое можно сравнить с бешеной радостью и слабостью от счастья, что не нужно стрелять, увидела в дверях лаборантку-Пятницу с чем-то странным в руках!
– Ранена? – спросила она шепотом, когда обвела взглядом все помещение и заметила меня на полу. – Помоги.