Шрифт:
Люди, которых пригласили на званый ужин в один из вашингтонских особняков, не представляли собой ничего особенного: в большинстве своём это были политические деятели второй и даже третьей руки. Правда, попадались среди них персоны и поважнее. Сейчас все они с вежливым вниманием прислушивались к разговору, что завязался неподалёку от того места, где сидела хозяйка.
— Наука движется вперёд семимильными шагами, — заявил дородный мужчина, — и я не боюсь утверждать, что вскоре искусственное восторжествует над естественным.
Темноволосый человек с насмешливым взглядом
— Если вы окажетесь правы, значит, мы ещё ленивее, чем я думал, — сказал он. — Я согласен, что без пластмасс, как и без много другого, нам сегодня не обойтись. Но когда речь заходит о человеческом организме — тут вы меня извините. Взять, к примеру, витаминизированную пищу: в ней содержится лишь добавочное количество витаминов, а минеральный состав естественных продуктов гораздо сложнее. И потом, я готов разделить вашу точку зрения, если вы назовёте мне хотя бы грубый аналог человеческого мозга.
— Охотно, — отозвался толстяк. — Доводилось ли вам слышать о препарате «эйч»? Он так глубоко воздействует на психику, что можно в известном смысле говорить о механизации мозга.
Хозяйка встрепенулась.
— Препарат «эйч»? — переспросила она. — Механический мозг? Я знаю, кто вам нужен. Доктор Лейтем, — обратилась она к высокому, худощавому мужчине с подвижным лицом, — не могли бы вы оставить на минутку свою прелестную супругу — вы не возражаете, Маргарет? — и помочь нам?
Доктор рассмеялся. Его карие глаза озорно блеснули.
— Каюсь, я подслушал, о чём вы говорили, — признался он.
— Ах вот как! — воскликнула его жена. — Выходит, ты только делал вид, что слушаешь меня?!
Он усмехнулся.
— Не притворяйся, ты вовсе не сердишься.
Она вздохнула.
— Нет, иметь мужем психиатра — сущее наказание. Ведь он буквально читает мысли!
Лейтем пропустил реплику жены мимо ушей.
— Пожалуй, — проговорил он, — я расскажу вам об одном случае из своей практики. Год назад я получил правительственное задание…
К половине двенадцатого Лейтем окончательно уверился в том, что не ошибся. Следовало рассеять возможные подозрения. Извинившись перед провожатым, он подошёл к видеофону и набрал номер своего отеля.
На экране появилось лицо мисс Седжилл.
— Это вы, доктор, — обрадовалась девушка.
Глаза её заблестели, на щеках появились ямочки, рот слегка приоткрылся. Движения мышц в единый миг изменили выражение её лица: формальная вежливость уступила место доверчивой улыбке. Ещё Лейтем подметил явные признаки волнения — дрожание пальцев и губ, учащённое дыхание.
Он давно уже решил про себя, что со временем женится на своей секретарше. Приятно было сознавать, что её любовь к нему становится сильнее день ото дня. Но собственных чувств он старался не выказывать.
— Я закончу осмотр примерно через полчаса, мисс Седжилл, — сказал Лейтем. — Встретимся с вами в ресторанчике, который видели вчера по дороге в отель. Вы помните его? Подходите туда в 12.15, и мы пообедаем вместе. Хорошо?
— Я буду там, — пообещала девушка. — Доктор…
Лейтем взглянул на неё. Выражение лица мисс Седжилл снова изменилось.
— Ничего серьёзного, мисс Седжилл, — сказал Лейтем. — Похоже, мне дали бессмысленное поручение.
Лишь выключив аппарат, он сообразил, что ответил на вопрос, которого она не задавала вслух. Лейтем с досадой прицокнул языком. Это никуда не годится. Его способность догадываться о мыслях людей по их наружности может сыграть с ним дурную шутку. Надо последить за собой.
Приняв такое решение, он повернулся к провожатому.
— Продолжим. Так сказать, последний штрих.
— Я бы посоветовал вам не ходить туда, — тихо произнёс врач.
— Что? — Лейтем опешил. — Не понял. Я должен…
Он не докончил фразу. По спине его поползли мурашки. Резко повернувшись, он уставился на провожатого — и изумился: с человеком, который стоял перед ним, произошла разительная перемена.
Звали врача то ли Годред, то ли Кодред. До сих пор он хранил туповатое молчание, ограничиваясь короткими фразами вроде «Здесь лежат пациенты из Румынии» или «В этой операционной, сэр, работают австрийцы», причём лицевые мышцы его, казалось, атрофировались ещё в утробе. Теперь он язвительно улыбался, взгляд его приобрёл осмысленное выражение, а движения утратили вялость. Он выпрямился и стал заметно выше, в чертах лица проступила привычка повелевать. Саркастически усмехнувшись, он сказал:
— Мы выносили ваше присутствие, доктор, лишь потому, что нам было забавно наблюдать за вами. Но вы утомили нас. Убирайтесь; уносите подобру-поздорову ноги. И не ходите через ту дверь.
Решающее доказательство, подумал Лейтем. Разумеется, в палату заглянуть просто необходимо. А потом… Ладно, не будем торопиться.
— Вы с ума сошли? — воскликнул он. — Разве вы забыли, что я представляю правительство Соединённых Штатов?
— Не ходите через ту дверь! — повторил врач.
Дверь ничем не отличалась от остальных: деревянная, многослойная, лишённая каких-либо следов краски или лака, обработанная снаружи наждачной бумагой. Ручка поддалась нажиму пальцев Лейтема. Доктор на мгновение застыл на пороге, внезапно отпрянул и бросился бежать. Врач-провожатый попытался схватить его, но Лейтем увернулся.
Прикинув на бегу расстояние до ближайшего выхода, он впервые ощутил страх. Надежда спастись таяла с каждым шагом.
Бегство по выложенным мрамором больничным коридорам напоминало сон, один из тех кошмаров, в которых за тобой гонятся заклятые враги. Лейтем не останавливался. К улице, в дальнем конце которой показалось такси, вела каменная эстакада. Вложив все силы в отчаянный рывок, Лейтем успел перехватить машину. Он вышел из неё пять минут спустя, подождал, пока она не скроется из вида, и взял другое такси, которое доставило его в деловую часть города. Потолкавшись для надёжности среди покупателей в двух громадных универмагах, он выбрался наружу и сел в воздушный кар.