Право любить
Шрифт:
Если я умру, то пусть от ласки …демона.
Мои руки хаотично скользили по его безупречному телу, дыхание сбивалось, а когда его пальцы касались низа моего живота, я вообще забыла, что дышать необходимо. Моя тень расплавилась и приклеилась к нему, к этим жадным зовущим губам, сильным рукам.
Была ли это моя страсть, или мне её внушил демон, но я безумно хотела его, и он не задержался, чтобы исполнить и это моё желание. А в миг наивысшего блаженства, когда вокруг всё взмыло и перестало существовать, он пил мою душу, сливая два своих наслаждения воедино.
Я не знаю, сколько прошло времени. Когда я пришла в себя, я всё так же оставалась обнаженной, но лежала
— А вот теперь я хочу есть, — прошептала я и закрыла глаза.
— Открывай! — прозвучало через несколько секунд. Он уже сидел, поджав под себя ноги, и держал в руках два предмета. Пакет с шоколадным печеньем и бутылочку йогурта. Обычные земные продукты, от которых я чуть не потеряла сознание.
Такая странная сцена, немыслимая, не поддающаяся определению ситуация. Я тихо шуршу пакетом, возле меня в маленькой пещере сидит не вяжущееся с реальностью существо, сверхъестественно красивое, его длинные черные волосы небрежно рассыпаны по сильным плечам, и только его глаза, неотрывно следящие за мной, выдают его нечеловеческую суть, маленькие красные точки вместо зрачков. Огонь освещает наши обнаженные тела. И меня совершенно не смущает, что недавно я предалась плотской любви с этим адски прекрасным созданием, что в любую секунду он может просто взять и забрать мою душу. Мне …я не знаю, как это объяснить, мне было …хорошо с ним. И пусть он слышит, о чем я думаю, мне всё равно!
— Хотел уточнить за прошлый раз, я не сбегаю, а поступаю благоразумно, — вставил он ни с того ни с сего.
— Кстати, тоже феноменальная фраза — благоразумный демон! Это что-то новое!
Я жевала. Он молчал.
— Ты же знаешь, о чем я хочу ещё тебя спросить? О том, о чем даже сама боюсь думать. — Я подняла на него глаза.
— Ну? Озвучь.
— Так …будет всегда? Просто, …я не знаю, из какого пальца можно высосать радость здесь через год или два, когда перед тобой маячит одна безысходность. …Я боюсь сойти с ума. Ведь со временем, даже ласки потеряют вкус. И что будет … потом? Только не нужно благоразумно уходить от ответа.
— Охота уже началась, и я не знаю, в какое русло она повернет. Тебе станет легче, если я скажу, что убью тебя, как только ты мне надоешь? — его речь была правильной и неторопливой. Каждое слово произносилось с особым изяществом, но в его голосе уже сквозила холодность и безразличие. Но это меня не останавливало. Я уже знала, что он быстро может меняться, как внешне, так и эмоционально.
— Если бы только знал, …каково это быть жертвой, …игрушкой для забавы. Сильные никогда не поймут слабых, как сытые — голодных. Это очень ужасно, когда чьё-то страдание насыщает кого-то.
— Ты можешь не договаривать! Я скажу за тебя! — было слышно, и даже видно по его лицу, что это нервирует его. — Это зло! Это тьма! А знаешь, почему существует мрак? Чтобы люди могли отличать свет! Для сравнения. И каждый выбирает свой путь, украсть — не украсть, убить — пожалеть. Но, в основном, мотивы людей выстраивают слишком сложные модели, за свою жизнь они бросаются то к светлым, то к темным. То, что есть здесь этого не изменить, я уже объяснял, как все сюда попали. И вызвать у меня жалость у тебя не получиться! Ты же не знаешь, каково это, когда в тебе
Мне вдруг захотелось закрыть лицо руками, спрятаться от него. Не видеть и не слышать! В душе всё воспротивилось и упрямо бунтовало. Все эти фрагменты из прошлой моей жизни, которыми он бередил мои страдания, даже эта знакомая пища, заставляли меня отталкивать то, о чем здесь все мечтают. Добровольно принять смерть я пока ещё была не готова. Но в то же время, где-то глубоко, я понимала, что бороться с этим невозможно. Не здесь!
Ладони мои разомкнулись так быстро, что я успела уловить интерес в его черных глазах, который тут же скрылся за блеснувшим холодом. Я смотрела на него очень долго и пристально. За это время он должен был увидеть все мои потаенные мысли. Но смотрела я искренне, открыто и доверительно, я была словно меркнущая дрожащая искорка на его ладони. Потом тихо-тихо я прошептала:
— Я не хочу умирать. Я так и не поняла для чего жила.
Взгляд не прерывался. Он врал мне, что дышал одной лишь злобой. На очень короткий миг, на его лице отразилась борьба, потом он снова заштопал свою маску. Но говорить по поводу моих слов он ничего не стал, вероятно, помешало всё тоже благоразумие. Вместо этого он закрыл глаза и прошептал:
— Спи.
— А ты будешь здесь?
— Нет, мне нужно уйти.
— Не уходи! Плюнь ты на всё это хотя бы ненадолго. В аду легионы демонов, пусть всё это остается им.
Рафаил удивленно хмыкнул. Кажется, я удивила даже саму себя.
— Софи, ты хочешь, чтобы я остался с тобой?!! Я демон, а не человек. Моя суть гораздо шире, и она рвется из этого тела. Я не умею спать, мне это ни к чему!
— А ты попробуй! Ведь некоторые вещи ты делаешь, как человек! Тебе ведь нравиться быть мужчиной. Знаешь, какая это сила, какая радость тебя наполняет, когда ты засыпаешь в объятьях с близким человеком! Чувствовать тепло его тела, его запах, слышать его ровное дыхание. Мир за стенами может вращаться и сходить с ума, как угодно, а ты лежишь, обнимаешь того, кто тебе не равнодушен, и знаешь, что это ощущение ты унесешь с собой в вечность, какого бы цвета она ни была. — И вот после этих моих слов, древний демон растерялся окончательно. Для него, вероятно, стало неожиданностью такое пламенное отношение к нему его жертвы.
— А ты меня пугаешь, Софи! — медленно отстраняясь, проговорил он.
— Значит, в тебе нет столько сил и уверенности в себе, чтобы попробовать? Рафаил, побудь хотя бы, пока я не усну!
Глава 14
Я не знаю, но мой взгляд начал на него как-то странно действовать. Он смотрел на меня недоверчиво, но всё же остался. Я прижалась к нему, повернувшись лицом, и положила голову на его согнутую руку, закрыла глаза и притихла. Как-то нарочито медленно, он обнял меня свободной рукой.