Право на легенду

Абдуллаев Чингиз Акифович

– Бред какой-то, – заявил Кравченко. – И ты думаешь, кто-нибудь в это поверит?

– После ареста Назаренко в Америке и убийства Георгадзе люди готовы поверить в любую чушь. Нам нужно срочно уточнить, с кем именно встречались в Донецке этот Хортакис и его компаньон Сарандидис. Расследование нужно провести максимально быстро. У тебя для этого один или два дня. Но так, чтобы об этом не знал никто, кроме тебя. Возможно, их убили только для того, чтобы подставить Виктора Викторовича. Но в любом случае у нас должна быть полная информация об этих греках. Сам

знаешь, что скоро мы выходим на финишную прямую. Если Ермакович объявит, что решил идти в президенты, то против него сразу же объединятся и левые, и правые. Возможно, они решили нанести упреждающий удар и скомпрометировать его до того, как он заявит о своей готовности баллотироваться.

– Ясно, – мрачно кивнул Кравченко. – Иногда я думаю, что мои уличные подонки гораздо честнее многих политиков. Ладно, проверю, что смогу. А кто у нас делал фотографии? У них был свой фотоаппарат? Свой фотограф?

– По-моему, нет. Но точно не помню. А всех гостей у нас обычно фотографировал Григоренко.

– Ну с ним проблем не будет, – отозвался Николай. – Сейчас я ему позвоню, чтобы приехал ко мне, и заберу все негативы. Считай, этот вопрос решен. А насчет греков постараюсь все узнать. Если будет нужно, подниму всех моих людей.

– Только без суеты, – попросил Кольчугин. – Учти: весь город знает о вашей дружбе с Ермаковичем. И твои действия сразу станут известны в Киеве.

– Сделаем так, чтобы никто не проведал. А сейчас подожди, я позвоню и попрошу, чтобы вызвали Григоренко.

– Может, мы сами к нему подъедем? – предложил Кольчугин. – Так будет надежнее. Я не хочу, чтобы кто-нибудь еще узнал про эти фотографии.

– Логично, – согласился Кравченко. – Только сначала нужно узнать, где живет этот Григоренко. А как это узнать без моих ребят?

– Это я быстро устрою, – пообещал Кольчугин. – Позвоню в областную администрацию и возьму его адрес. Никаких проблем.

И он действительно позвонил, узнал адрес Григоренко. Когда автомобиль поехал по указанному адресу, Кольчугин улыбнулся.

– Они подумали, что я звоню из Киева. Хочу заказать какую-нибудь старую фотографию Виктора Викторовича. Спрашивали, какая фотография мне нужна.

– Они рады ему помочь, – поддержал Кравченко. – Ты ведь знаешь, что я обязан ему своей жизнью. И карьерой своей я тоже ему обязан. Он ведь не просто меня тогда спас. Меня и мою жену, которая нашего первого сына ждала. Он еще меня и во время следствия, и на суде выгораживал. Я часто об этом думал. Если бы не Виктор, если бы не та страшная история, я бы наверняка не пошел в милицию. Знаешь, как я тогда переживал? Думал, что сломал жизнь другу навсегда. А судьба вон как сложилась. Я стал полковником милиции, а он – премьер-министром. Вот как бывает.

– Не бывает, – задумчиво возразил Кольчугин, – так просто ничего не бывает. Значит, вы сильные люди, если смогли выбиться из своего поселка. Ничего так просто не бывает.

Они проехали филармонию, завернули за угол. Григоренко жил в самом центре, недалеко от здания управления внутренних дел. Когда они подъехали

к девятиэтажному дому, рядом затормозила машина «Скорой помощи».

– Добрый день, Михаил Николаевич, – вежливо поздоровался врач, узнав Кольчугина.

– Что случилось? – поинтересовался тот.

– В третьем блоке острый сердечный приступ. Там живет ветеран войны. Вот к нему и приехали.

Медики поспешили во двор. Кольчугин посмотрел на своего спутника.

– Никудышные из нас с тобой шпионы, – пробормотал он. – Весь город нас знает.

– Ну и хорошо. Зачем нам прятаться в своем городе? – рассудительно заметил Кравченко.

Пройдя внутренний дворик, они вошли в первый подъезд, повернули к левой двери. Григоренко жил на первом этаже, где оборудовал для себя фотолабораторию. Кравченко сначала постучал, затем, увидев звонок, позвонил. Но за дверью никто не ответил. Кравченко постучал еще раз, и снова никто не отозвался.

– Наверное, ушел, – предположил Кольчугин.

– Нужно оставить записку, – решил Кравченко, доставая записную книжку и ручку. Пока он писал записку, сверху послышался шум. Они подняли голову. По лестнице спускалась пожилая бабушка с внучкой. Бабушке было лет семьдесят, она была в темном платье, на голове – легкая косынка. Девочка выглядела не старше десяти. В руках она держала две большие конфеты. Увидев незнакомцев, пожилая женщина строго на них посмотрела и сурово поинтересовалась:

– Кто вам нужен?

– Григоренко, – пояснил Кольчугин, – вы не знаете, где его можно найти?

– Не знаю, – ответила соседка фотографа, – но у него уже два дня ящик газетами забит. А он обычно такой пунктуальный, газеты всегда вовремя достает…

Женщина прошла дальше. Внучка спешила следом за ней. Кравченко и Кольчугин посмотрели друг на друга. Николай еще раз подошел к двери и снова позвонил. Затем внимательно осмотрел замок.

– Нужно вызвать слесаря и попытаться открыть дверь, – решил полковник, – по-моему, она заперта изнутри.

– Тогда почему он не открывает? – удивился Михаил.

Кравченко ничего не ответил. Наклонившись к замку, он шумно втянул носом воздух. Кольчугин недоуменно следил за ним. Полковник поднялся и неожиданно быстро пошел к выходу. На улице он обошел дом, нашел три зарешеченных окна квартиры фотографа. Подойдя к одному из них, обнаружил открытую форточку. Затем, несмотря на свою полноту, мастерски вскарабкался на оконный карниз и опять принюхался к запаху, шедшему из комнаты.

«Что он делает?» – не понимал Кольчугин.

– Ничего не чувствуешь? – спросил Кравченко, спрыгивая вниз.

– Нет, – удивленно ответил Михаил.

Полковник достал свой телефон и быстро набрал номер. Очевидно, ему ответил дежурный. Кравченко приказал ему срочно прислать наряд к дому Григоренко, пояснив, что придется вскрывать дверь. Ничего не понимавший Кольчугин подошел к нему, недоуменно спросил:

– Зачем ты их вызываешь?

– Подожди, – отмахнулся Николай. – Что-то мне не нравится все это. И газеты не достает уже два дня…