Право на любой ход
Шрифт:
Ирина с мужем долго привыкали к оливковому маслу, к специям, к странной подаче блюд, близкой к раздельному питанию, распробовав лишь вино с первых часов пребывания на итальянской земле. Ошеломили цены: бутилированная питьевая вода стоила дороже хорошего столового вина! Но итальянское красное сухое было кисловато в сравнении с французским, и они перешли на белое и розовое. А сколько ещё неожиданных и приятных открытий подстерегало их в Римини!
Но судя по тому, что итальянская еда была другу детства в диковинку, Крестовский не удостоил утонченно изысканную Италию своим посещением.
Итак, вновь обретённые друзья переступили порог ресторана кавказской кухни в обеденный перерыв. Олег оказался настолько плотно занят, что другого времени для Ирины не нашлось. Или не искалось? И это уже начинало раздражать.
Нужен ли ей подобный источник раздражения?
Зал был маленьким, забитым людьми, что не способствовало личному общению. К тому добавлялся стойкий запах шашлыка или овощей на гриле. Удобные места по краям зала были заняты южными горячими парнями, громко обсуждающими что-то на родном гортанно-резком языке. Ясно, что не на русском. Друзья детства приютились друг напротив друга за свободным столиком посередине зала. Но Ирина не любила сидеть на проходе, чувствуя, как её энергия улетучивается, подхваченная сквозняком. Она настолько остро это ощущала, что, как только увидела освободивший диванчик, предложила:
– Давай пересядем?
Олег не противился. И они оказались сидящими рядом, в непосредственной близости. В первый раз… Шок? Электрический разряд? Всё вместе. Ирину накрыло такое энергетическое цунами, что она в первое мгновение оглохла. И поспешила отодвинуться.
Девушка-официантка восточной внешности подала меню. А когда суета с заказом блюд закончилась, можно было спокойно поговорить.
– Помнишь, как мы встретились на Дне России? – спросил Олег.
– Помню, конечно. Мы ещё диковинную ладью, спущенную на воду, живо обсуждали с Викушей…
– Я и хочу про неё рассказать. Я ладью давно заприметил и всё искал случая, когда её можно применить. На каждом празднике стараюсь обзавестись какой-нибудь изюминкой, чтобы именно этот день запомнился и отличался от других. Вот и решил оживить День России славянским лагерем и ладьёй.
– Только лично мне не хватило паруса с изображением Ярилы-солнца.
– А парус был в том варианте, в котором я увидел ладью… А когда её привезли, оказалось, что парус на реставрацию отдали. Но не отказываться же от затеи! А с ладьёй на празднике казус вышел. Когда вы с Викой к детям пошли, я вернулся на пристань. Наше начальство ведь в полном составе прокатиться решило…
– А мы и рассматривали тогда с пригорка, как они катаются…
– Да. Так вот, причалом там служили специальные понтоны. И надо же такому случиться: как только наш новый мэр ступил на берег с ладьи, то есть встал на понтон, он треснул. Представляешь? Никогда при мне понтоны не трескались, сколько я их ни заказывал. И вообще я всегда считал, что это прочное сооружение, а тут…
– Надеюсь, в воду мэр не ухнулся?
– Нет, успел отскочить, но бабьего визгу-писку было вокруг!
– Мне кажется, что это плохая примета, когда под новоявленным правителем города что-то обрушивается…
– Мы
– Замечательно. А я сегодня с сюрпризом: принесла тот самый школьный дневник, который читала. Уж так и быть, платы за просмотр не возьму, но ты можешь на него полюбоваться только из моих рук, чтобы лишнего ничего не вычитал.
– Да я и не собираюсь вызнавать твои секреты. Но покажи хотя бы мои записки. Неужели они сохранились? И что? Мной написаны?
Ирина показала ему, на каких страницах сделаны вкладыши, написанные его рукой тридцать лет назад. Олег читал и улыбался своим мыслям или воспоминаниям… Ей очень хотелось расспросить собеседника: что он думал тогда и что теперь? Как изменились его мироощущения? Но ей казалось, что времени вагон, всё впереди, если уж Крестовский так выделяет слова «мы встретились»… Ирина спросила про другое:
– Я тут всего начиталась… А ты не помнишь, кто такая Ленка Ступак, с которой ты вроде как целовался, судя по дневниковым записям…
– О! Это была незабываемая личность. Она из семьи военного, которого перевели в наш город. И попала Ступак к нам классе в шестом. Шустрая была! Целоваться наших мальчишек учила. Однажды зимой на уроке физкультуры ходили кататься на лыжах в «берёзки»… Помнишь такое место?
Ирина кивнула.
– Так облюбовали какой-то стог сена… Там и упражнялись… И мы с ребятами Ленку оберегали постоянно, защищали от других.
– Я только помню, что она с Алёнкой была знакома…
– Так они в одном доме жили.
– Как-то Ленка Ступак нам с сестрой анекдоты травила до того похабные, что мы даже и не понимали не только смысл, но и большую половину слов, о чем там речь идёт… Маленькие были. К тому же из интеллигентной семьи: дедушка у меня – известный архитектор, а мой папа – кандидат технических наук… У нас не только матерных слов в доме не услышишь, но даже слово «мужик» считалось ругательным и запрещалось к обращению, по крайней мере при детях… И Ритка Лямина тоже рядом с Алёной жила… Только в другом подъезде. Ты её знал? Какого только сброда в этом доме не было! Ведь в нём давали квартиры под снос домов. Наряду с нормальными людьми шушеры всякой хватало. А Ритка после школы поступила в институт, кажется, негритёнка родила и от наркотиков погибла… А кто такой Бурлаков, помнишь?
– Странный такой тип с отвратительной внешностью. Почему-то всё время хотел меня избить… Алёнкин дружок, что ли?
– Может, и Алёнкин, а может, и мой… Не помню. Ритка Лямина нас с ним познакомила, потому что дружбу водила с совхозными… Мы как-то вчетвером через железнодорожный переезд туда ходили: Ритка, Алёнка, я и ваша Ступак. Приключения искали, дурочки! Почему-то казалось, что с нами ничего плохого не может произойти. Наивные! А ты знаешь, что Серега Кистенёв, дружок Бурлаковский, после школы за убийство сел? Своего отчима топором зарубил. Представляешь? Страсти какие! Это до чего нужно довести человека, чтобы он за топор схватился? А ведь Серёга такой тщедушный был…