Право на месть
Шрифт:
Она не договорила, в сердцах махнув рукой, при этом на кончиках пальцев ее заплясали такие знакомые черные огоньки. Опомнившись, она глубоко вздохнула, смахнула с себя проявление такой несдержанности. И уже спокойно продолжила:
– У меня тут и так мышь не проскользнет, это всем известно. Но мои люди не позволяют себе таких вольностей, как вы видели сегодня. Увы, это не мои. Прислали полк якобы в помощь, лучше бы береговую линию укрепили, ту же Корсталию, там важнее. Творят что хотят, а у меня связаны руки. А все затем, чтобы кто-то смог выслужиться
Похоже, Аландес за короткое время успел и тут всем оскомину набить. Со слов Сойры, наследник с шестью прибывшими сотнями под своим началом за неделю перекроил всю тщательно выстроенную пограничную службу на свой лад. Указ о закрытии границ также истолковал по-своему, объявив самовольно о принудительной депортации из Тьелы и Баджии всех лиц, не являющихся гражданами Империи. Исключение в имперском указе было сделано для самаконских торговцев, но и здесь принц отличился, обложив их такими пошлинами, что проще было повернуть с товаром обратно. А уж каким унизительным процедурам досмотра их подвергали мы и сами видели.
– Они даже нашего лучшего целителя, у которого четверть эльфийской крови, арестовали. Потому что тот отказался покидать город, так как родился здесь. Боюсь, о Вас, Мекса, уже тоже доложили кому следует, – сочувственно посмотрела Сойра на унвартку и горько добавила. – Сами видите, какой беспредел в городе творится. Слово поперек – и уже госизмена.
– Мекса, как дочь астарха, выступает послом и гарантом будущего договора между Лесом и Империей, – объяснил Ронард. – Астарх согласен на новый союз, дело за императором.
– Союз? – у арнаи даже лицо просветлело. – Это действительно хорошая новость.
Несмотря на поздний час и сгустившуюся темень в парадные двери затарабанили так громко, что гул пронесся по всему дому. Из открытых окон донеслось бряцанье оружия.
– Я поговорю с наследником, – Ронард тяжело поднялся из-за стола, стиснув зубы. – А с братом, видимо, придется встретиться раньше. Портальная сеть, надеюсь, работает?
– Тьелу отрезали три дня назад, – покачала Сойра головой. – Стратегический объект.
Ронард ушел, уводя за собой с десяток рядовых, присланных за «вражеской» особой. Кошмар, как быстро все меняется. Шесть с лишним веков мира, но три месяца без договора и вот уже не соседи, а враги. Молча допивали вино, пока Анхельм не зевнул демонстративно и не раскланялся с хозяевами, увлекая за собой мрачную Мексу. Понимающему арну Вейлену Мюрелу хватило одного короткого взгляда от супруги и тот тоже тактично удалился, даже не выискивая предлог.
Мы с «железной »арнаи остались одни.
– Страшно? – вдруг спросила она, наблюдая как нервно я перебираю бахрому скатерти.
– За Ронарда страшно, – прямо призналась я человеку, с которым была знакома от силы пару часов. – И за остальных тоже.
– Это хорошо, Ардинаэль. Если страшно, значит, живая.
– А Вы не боитесь?
– Нет. Я не могу себе
Как мне были понятны ее слова… Я кивнула женщине, не дожидаясь ее пояснений.
– Потому что страх кормит Тьму. И злость, и ненависть тоже. Стоит их впустить в свое сердце, как Тьма стократно их усиливает, проникая все глубже и затмевая разум. А все доброе и светлое она выворачивает наизнанку, тоже превращая в боль. И единственный способ с ней договориться – это избавиться от чувств вообще. Теперь я поняла, о какой студентке рассказывал мне мэтр Сарттас, когда учил принимать Тьму Изначальную. Это были Вы. Только Вам пришлось на собственном опыте этому учиться.
– Ты говоришь так, словно сама была в ее власти. Но ведь у тебя есть Свет, если только этот сухарь Конлатэн из ума не выжил, поставив на уши все магическое сообщество. Хотя в такое действительно сложно поверить. Ничего, что я на «ты»?
– Так даже лучше. Была, ваша светлость. Дважды я оставалась надолго без Света. Не спрашивайте, как это вышло.
– Сойра. Просто по имени.
– Спасибо, Сойра. Я знаю, каково это – бороться с собой каждый день. Это и сила, и проклятие. Знаете… Если бы магией можно было наделять других, я бы, не раздумывая, поделилась Светом с Вами.
Я выпустила по тонкой струйке белой и черной магии, те закрутились спиральками друг вокруг друга; другую руку, разом скрючившуюся от боли, быстро убрала под стол.
– Такая яркая… Можно? – Сойра протянула руку.
Я дотронулась до ее руки, влила в нее, теперь не жалея, сырого Света. Он не задержится в ней надолго, но даже на короткое время я готова была искупать ее всю в белой магии, памятуя о том, каково это – постоянно быть наедине с темным холодом.
– Тепло… – она в блаженстве закрыла глаза.
Рука под столом уже просто горела огнем, но я стиснула зубы, не желая лишать еще одну жертву Тьмы редкой радости. Наконец она сама нехотя расцепила пальцы, а в глазах ее блеснули слезы. Я с облегчением втянула остатки магии в себя, стараясь не выдать себя лицом. Боль постепенно стихла.
– Спасибо, Ардинаэль. Мне бы в свое время хотя бы одну искру… Ронарду повезло с тобой. Я за него очень рада.
– Вы давние друзья? – я не удержалась от любопытства. – Ронард сказал, вы учились вместе.
– Друзья, – неожиданно улыбнулась она. – Но больше ни о чем не спрашивай. И у него тоже.
Греттен, до этого весь вечер неуверенно ходивший кругами вокруг Сойры, после случайной демонстрации ею Тьмы окончательно растерялся. Зато сейчас подбирался все ближе, принюхиваясь.
– Какой странный у тебя зверь. Это ведь не манч?
– Это манс, он сам порождение магии Изначальной, вот и льнет к «своим». Да не стесняйся уже, Греттен!
Тот осторожно запрыгнул Сойре на колени и та чуть охнула под его весом. Зато когда тонкие пальцы прошлись за длинным черным ухом, довольно фыркнул и даже чуть заурчал. А ведь для меня у него одна ласка – боднуть своими шипами посильнее!