Право на силу
Шрифт:
Отвлечь товарища от столов с брониками оказалось непросто. Санька, как заправский покупатель, приценивался, ощупывал товар, проверяя его качество, торговался за каждый патрон, будто и в самом деле хотел что-то приобрести. Дернув его пару раз за куртку, но так и не добившись никакой внятной реакции, Данил просто и без затей ухватил товарища в охапку и потащил прочь, чем вызвал приступ негодования у торгашей, совсем уж было решивших, что к ним в лапы наконец-то попал потенциальный покупатель.
– Слышь, ты, шопоголик хренов! – прошипел
Сашка враз присмирел и, шагая рядом с Данилом безо всяких понуканий, вперился в него удивленным взглядом. Потом на лице его вдруг проступило понимание, и он начал озираться по сторонам.
– Ты чего – грабануть их хочешь? – так же шепотом спросил он.
– Наказать. Они наркотой торгуют, людей в рабство продают.
Да еще и органы у детей вырезают на продажу! Нельзя этого так оставлять.
– Как это – органы?.. – опешил Санька и даже слегка замедлил шаг от растерянности.
– А так! Берут ребенка – и вырезают у него сердце или почку.
И старперу какому-нибудь больному вкрячивают за золото!
Сашка моргнул, соображая, – и протянул:
– Вот су-у-уки…
– Суки, – согласился Данил. – Даже хуже. И после этого он мне еще впаривать будет, что это не он такой – жизнь такая… Ублюдок!
– Как же мы их накажем? У них, вон, оружия полно и патронов горы…
– Есть мысль… Только с полковником переговорим…
Сашка с уважением посмотрел на товарища:
– Ну, ты даешь… Думаешь, одобрит?
Данил пожал плечами:
– Попытка – не пытка.
Родионыч, несмотря на поздний час, не спал – ребята нашли его, сидящего в полном одиночестве, у себя в рабочем отсеке. На столе стояла матово блестящая бандура ПКМа в полном комплекте с заправленной в приемник лентой, и полковник, видимо, предавался воспоминаниям о прежних временах. Во всяком случае, вид у него, когда ребята зашли в отсек, был восторженно-глуповатый. Что поделать, иногда и полковники ностальгируют…
– С чем пожаловали? – Родионыч, поднявшись, согнал с лица блаженную улыбку и сурово глянул на ребят. – Поздновато для гостей…
Данил, зная, что Родионыч любит прямоту, а не рассусоливания и сопли, рубанул с плеча:
– Товарищ полковник, а вы знаете, что караванщики наркотой и работорговлей занимаются? Да еще и людей на органы продают!
Полковник в упор поглядел на своего воспитанника.
– Ну, положим, знаю, Барыга говорил. И даже предлагал наших купить… И что?
Эти слова немного выбили Данила из колеи, но злость, кипящая внутри, не дала умолкнуть и отступиться.
– Караванщиков надо вырезать поголовно, рабов освободить, а наркоту – уничтожить.
– Почему?
– Людьми торговать нельзя!
– Это кто ж так определил? – прищурившись, спросил полковник. – На каком основании ты будешь нападать на караван?
– На том
– Люди, Данил, конечно люди, – кивнул Родионыч, прищурившись и рассматривая воспитанника так, словно увидел в нем что-то доселе ему неизвестное. – Многие из них человечнее, например, тебя и уж тем более – меня… Но убивать торговцев просто ради того, что их понятия о жизни не согласуются с твоими, – ты считаешь, это нормально? Считаешь – ты имеешь право на применение силы в данном случае?
– Да, имею! – злясь, повысил голос Данил. – Есть вещи, которые допускать нельзя! Я просто знаю это, и все!
– Вот как? Да у тебя принципы завелись, мой дорогой…
Данил, насупясь, промолчал. Пусть принципы, пусть полковник думает и говорит, что хочет, но он знал одно – таких людей, как Барыга, нельзя оставлять жить. Они просто не достойны этого.
– И что же – только из-за своих принципов ты готов подставить под пули своих товарищей и убить пару десятков ни в чем не провинившихся перед тобой человек?
– Эту падаль оставлять в живых нельзя, – упрямо повторил Данил.
И вдруг, наткнувшись на острый, изучающий взгляд наставника, он запнулся и покраснел… Признаваться не хотелось не только проницательному Родионычу, знавшему своего подопечного как облупленного, но даже и себе – где-то в глубине души яростным огнем полыхала мечта о винтовке. И все же он ясно отдавал себе отчет, что не из-за «винтореза» решил заварить всю эту кашу, вернее – не только и не столько из-за него. Винтовка – это так, попутный трофей. А вот глаза того зобатого мужика и плещущаяся в них смертельная тоска даже сейчас стояли перед его внутренним взором…
– И оружие можно добыть… – откуда-то из-за спины послышался робкий Сашкин голос.
– А вот это уже другое дело, – криво усмехнувшись, кивнул Родионыч. – С этим я полностью согласен. Караван набит под завязку, а оружие нам сейчас как никогда необходимо, коль выясняется, что народ выживший все ж есть и по земле ползает. Того и гляди опять набежит кто-нибудь, и уже так мирно не разойдемся… Не будем юлить друг перед другом – не из-за рабов караван брать будем, из-за оружия. «Винторез»-то видал?
Данил молча кивнул.
– Понравился?
– Да.
– Хочется, наверное…
– Хочется, – с вызовом посмотрел на наставника Данил.
Тот развел руками:
– А стыдиться не надо. Каждый выживает, как может, а мы в данный момент, чтоб выжить, должны стволы иметь. Вот и вся мораль.
Данил, хоть и не был согласен тогда с полковником, – не успел он еще в свои почти уже шестнадцать стать циником, – все же облегченно вздохнул: Родионыч согласился. И хотя не понял его, думая, что Данил решил напасть на караван преследуя те же цели, что и он, да только озвучить их стыдится, – пусть его думает, что хочет. Цели у них разные, да хоть средства одни…