Право на силу
Шрифт:
– Дан, лево смотри! – донесся сквозь грохот очередей голос Сашки.
Данил тут же глянул в хвост каравана и увидел, что двери замыкающего УАЗа открылись и на землю вывалились двое. Не вставая, они тут же по-пластунски юркнули под машину, стараясь укрыться за колесами.
– Не достать! – заорал он в ответ, врезав короткой очередью по земле, где только что были ноги одного из пластунов. – Порох с Дуремаром должны отработать, их сектор!
Словно услышав его слова, от большой тумбы у дороги ударила длинная очередь. УАЗ вздрогнул, качнулся, опускаясь на обода, во все стороны полетели стекла. Из-под машины раздался короткий вопль.
«Один
Второй, поняв, видимо, что от кинжального огня пулеметов не спрячешься, пригнувшись, выскочил из-за машины и, петляя, помчался вдоль улицы назад. Однако далеко убежать ему не удалось. Данил вскинул автомат, но его опять опередили – с крыши ударил винтовочный выстрел, и тело человека безвольной тряпкой улетело вперед. Грохнуло еще две или три очереди, и над улицей повисла оглушительная тишина.
Данил замер, напряженно осматриваясь, и вдруг подумал, что автомат Цукера молчал с самого начала боя – Юрка почему-то так и не сделал ни одного выстрела, да и самого его не было видно рядом. Он присел за подоконник, меняя на всякий случай магазин и одновременно с этим оглядываясь. Цукер стоял у противоположной от окна стены, упершись в нее обеими руками, противогаз валялся в углу комнаты, но Юрке в этот момент не было до него никакого дела – его, красного от напряжения, буквально выворачивало наизнанку. Данил поморщился. Очень сильно захотелось сплюнуть, но в противогазе делать это было по меньшей мере глупо. Глядеть на эту сцену тоже не больно хотелось, и он, отвернувшись, принялся обшаривать взглядом место разгрома.
Головной УАЗ превратился в решето в первые же секунды боя, и в том, что в пассажиры его мертвы, сомневаться не приходилось. В автобусах тоже никто не уцелел. Охрана так и не успела выскочить наружу – пулеметы, бьющие с близкого расстояния, практически в упор, не оставили караванщикам ни единого шанса. Только маленький автобус стоял без пробоин и слегка раскачивался – внутри, похоже, шла яростная борьба.
Снизу, с первого этажа, раздался шорох, что-то звякнуло, и в поле зрения Данила показалась резиновая лысина Арийца. Он, под прикрытием пулеметов, осторожно подбирался к маленькому автобусу, держа автомат наизготовку. Справа выдвинулась еще одна фигура, в которой без труда можно было узнать Бармаглота.
– Прикрываем их, – Данил прижал приклад калаша к плечу, целясь по дверям автобуса.
– Не зацепить бы… – пробормотал Сашка.
Дверь автобуса вдруг отъехала в сторону, и наружу вылетел человек в черном демроновом комбинезоне. Не удержав равновесие, он упал, обдирая костюм о щедро рассыпанное на земле кирпичное крошево и бетонные осколки. Следом за ним выскочил еще один человек, и по мелкой фигуре и узкому разрезу глаз за панорамным стеклом противогаза Данил узнал того самого китайца – Вана Ли, кажется. Упавший попытался подняться, но китаец, подскочив к нему, с размаху пнул куда-то под ребра, опрокинул и, не давая подняться, принялся наносить яростные удары ногами. Человек сначала попытался поймать его ногу, но потом, пропустив несколько ударов по голове, закрылся руками, уйдя в глухую оборону. А китаец бесновался. Он орал что-то неразборчивое, вероятно на своем родном языке, рычал от бешенства, бил уже без разбора, куда попало. В конце концов, видя, что его удары не приносят человеку в черном должного урона, метнулся в сторону и подхватил с земли увесистый булыжник.
«Убьет», – мелькнула у Данила мысль, и он, выскочив
Выбежав на улицу, он растолкал ребят, выбравшихся к тому времени из укрытий и молча, в растерянности, стоящих теперь полукругом и созерцающих это избиение. Китаец уже сидел на своей жертве и методично, стараясь попасть по голове, долбил камнем извивающегося под ним и прикрывающегося руками человека.
– Вы что, вашу мать, в ступор впали?! – заорал Данил, хватая китайца поперек туловища и оттаскивая его от своей жертвы. – Он его чуть до смерти не забил!
– Значит, есть за что… – проворчал Бармаглот, одобрительно глядя на орущего что-то и дергающегося в мощных Даниловых объятиях человечка. – Глянь – мелкий какой, а такого кабана завалил… – он кивнул на глухо стонущего на земле человека.
– Илья – обезболивающее коли! – раздался сбоку бешеный рык полковника. – Вы че, ребятня, охерели?! Спецназ, вашу мать, недоделанный! Охрана периметра где?! А если следом замыкающие идут?! Да вас тут всех нахрен положат! Устроили цирк! По местам, живо! Тандемы – западный сектор! Дуремар, Порох – восточный! Остальные – рассредоточились! Щенки!..
Ребята брызнули в разные стороны, занимая позиции согласно приказу. Прав полковник. Потеря контроля над местностью – одна из самых грубых ошибок. Ослабил внимание, а тебя противник из-за угла – хлоп!
Развесив трынделей и наведя порядок, Родионыч, наконец, обратил свое внимание на лежащего на земле и протяжно стонущего человека.
– Ты за что его так? – спросил он китайца, который все еще барахтался в руках Данила. – По-русски говоришь? Остальные где? Осмотрите автобус!
– Мала-мала по-рушки… – залопотал китаеза. – Остальная – тама сидит, в масине… Зиваглота эта, мусила нас…
Полковник поморщился, разбирая этот лепет.
– Живоглот, говоришь?.. Мучил? Ну, посмотрим, что за живоглот такой… – он наклонился и стянул противогаз с головы избитого.
И хотя лицо его было разбито в кровь, Данил все-таки смог его узнать. Это был сам Барыга.
– Плятался хотела! – тыкая пальцем в торгаша, продолжал лепетать китаец. – Маска моя заблал, своя дал… Зиваглота, собака, мусил, избивал! Дай пулемета, стлелять буду! – голос его пылал праведным гневом, и он дернулся к одному из ребят, протягивая руки к автомату.
В автобусе вдруг послышался голос Арийца, и наружу с поднятыми руками выбрались еще несколько человек.
– Ну, какие тут из вас обездоленные и угнетенные? – рассматривая фигуры в ОЗК, спросил полковник. – В сторону отошли… Все шестеро, что ли?
– Гаспадзина майор, эта – не наша! – заверещал китаец, глядя, как все шестеро дружно шагнули в сторону.
Его палец указал на человека в таком же черном, как и у Барыги, демроновом комбинезоне.
– Оно и видно, что не ваших кровей… – пробормотал полковник. – Хороший у тебя комбез, сволочь. Ну-ка в сторону!
Черная фигура прошипела что-то чрезвычайно злобное, но в сторону все же отошла.
– Это помогальник его, зиваглота…
Родионыч кивнул:
– Понял. Ну что, «помогальник»… Бомба-то где? – ласково спросил он, упирая в грудь человеку ствол СВД. – Считаю до одного…
Тот мгновение молчал, вероятно оценивая свои шансы, но поняв, что запираться уже нет никакого смысла, расслабился.
– Нет никакой бомбы, – раздался из-под противогаза его хриплый голос. – Блеф.
– Ой, врешь…