Право на вседозволенность
Шрифт:
Высокий, статный, худой, он стоял перед дверью академии словно неумолимый страж из легенд, готовый поразить молнией любого, кто осмелится приблизиться к священному для него месту. Его темные, с проседью, волосы достигали плеч и были зачесаны назад, а в каждой черточке длинного резкого лица читалось превосходство и глубинная ненависть к человечеству.
Инкатор Карминский, с трепетом подумала Юлиана. Она много слышала об этом давно ставшем страшной легендой человеке, но впервые видела его вживую.
Его водянисто-голубые
Этот осмотр длился считанные секунды, но у девочки осталось почти осязаемое ощущение, что он за это время успел разобрать ее на молекулы и теперь точно знает, как она выглядит не только снаружи, но и внутри, а также о чем думает и что чувствует. Веявший от инкатора холод пробрал Юлиану до самых костей, и ее хрупкое тело покрылось мириадами мелких неприятных мурашек.
Кустистые брови Карминского угрюмо сдвинулись, а тонкие, почти сливающиеся по цвету с кожей губы плотно сжались. Он оторвал от нее свой тяжелый взгляд и через силу поклонился королю, а потом принцу.
– Рад приветствовать вас, Ваше величество! И вас, Ваше высочество. Это и есть моя ученица?
В его голосе слышалось нескрываемое пренебрежение, и девочка поняла, что сильно не понравилась ему. Она снова встретилась с ним глазами и едва не согнулась, такая тяжесть на нее навалилась. Должно быть, именно так себя чувствует попавший под завал человек, подумала она. Ей пришлось приложить титанические усилия, чтобы выдержать этот взгляд, так и хлеставший ее враждебностью и неприятием.
Король лучезарно улыбнулся, не обратив никакого внимания на мрачный вид Карминского.
– Да, Эдмунд, ты прав! – жизнерадостно сказал он.
– Это она, та самая девушка, из которой ты сделаешь первую в мире женщину-инкатора!
Лицо старика скривилось так, будто у него по губам проползло омерзительное насекомое.
– Можно вас на пару слов, Ваше величество? – сухо проскрипел он.
Оберон повернулся к сыну и застывшей каменной глыбой девочке, и указал им на вход в академию.
– Ребятки, вы пока осмотритесь внутри, а мы скоро к вам присоединимся!
Тони прекрасно понимал как не по себе сейчас Юлиане, и как ей страшно приблизиться к грозному инкатору хоть на шаг, поэтому взял за руку и силком потащил ее в холл здания. Зная Карминского с младенчества, он давно привык к нему, как заклинатель змей привыкает к кобре, хотя и не забывал об осторожности. Инкатора прозвали в народе Жнецом за его частые кровавые жатвы, и принц точно знал, что это меткое прозвище он получил заслуженно.
Эдмунд нехотя посторонился, пропуская их внутрь, и пошел по ступенькам вниз вслед за королем.
Отдалившись от здания метров на двадцать, Оберон прислонился спиной к развесистому клену, укрывавшему своей тенью траву от августовского жара.
– Прекрати сверлить во мне дырки, Эдмунд, я не четырнадцатилетняя девочка, и на меня твои фокусы не действуют! – сбросив с себя притворное добродушие, проговорил король.
– Мог хотя бы поздороваться с ней! Так нет, ты же так боишься показаться вежливым!
– Этой пичужке здесь не место!
– отрезал тот.
– Лучше отведите ее в институт благородных девиц или в художественную школу. В балетный кружок, наконец, но только не сюда!
– Где ее место буду решать я, а не ты!
– жестко заявил Астарот.
– Твое дело - беспрекословно выполнять мои приказы! И если я сказал, что ты сделаешь из нее инкатора – ты это сделаешь, наступив на горло всем своим "не хочу"!
– Вы хоть сами понимаете, о чем говорите? Женщина – инкатор! Это просто смешно!
– Вот и замечательно, посмейся! – обрубил король. – А то у тебя давно проблемы с юмором!
Эдмунд смирил клокотавший внутри гнев и попробовал воззвать к монаршему благоразумию.
– Я понимаю, что вы не оступитесь от своей безумной затеи, но подумайте об этой девочке! Вы как-то говорили мне, что она вам дорога почти так же, как сын, так за что же вы обрекаете ее на сугубо мужскую профессию? Вы же знаете, что за жизнь у инкаторов! У нее никогда не будет ни друзей, ни семьи, потому что все будут шарахаться от нее, как от чумы! Ее никто не полюбит! Она не узнает радости материнства! И единственный букет, который она получит в жизни, будет состоять из ее несбывшихся надежд, завернутых в целлофан разочарований! Такой жизни вы хотите для своей любимицы?!
– У нее будет сила и власть, а это куда лучше, чем слюнявые поцелуи поклонников и грязные подгузники горластого младенца!
– возразил Оберон.
– Да! Сила и власть у нее, конечно, будут! Ведь вы позаботитесь об этом, даже если она окажется полной бездарностью, абсолютно несоответствующей высочайшим инкаторским стандартам! – саркастически признал Карминский. – А еще у нее будет изломанная психика и лютая ненависть к вам за то, что вы лишили ее не только нормальной жизни, но и детства! Ей всего четырнадцать! Дайте ей хотя бы школу закончить!
Король тряхнул ногой, сбрасывая запрыгнувшего на нее кузнечика.
– По интеллекту она давно превосходит среднестатистического выпускника ВУЗа, - сказал он.
– Так что не бойся, азбуке учить тебе ее не придется!
Карминский резко втянул носом воздух, заставляя себя успокоиться.
– Хорошо! – глухо согласился он.
– Только о последствиях вашего решения я вас предупредил! Так что потом не предъявляйте мне претензий, если в один прекрасный день предохранители в ее нежных девичьих мозгах сгорят от нервного перенапряжения, и она повесится или выпрыгнет из окна!