Право на выбор
Шрифт:
Ширин закусила губу, обошла принца и встала перед ним. Пытливым взглядом скользнула по его лицу, по напряженной фигуре, задержалась на пульсирующей венке на виске, и легко коснулась щеки, заставляя взглянуть ей в глаза:
– Ты думаешь, она любит его? – спросила твердым, даже немного суровым тоном. Принц кивнул. – Тогда никакой твой поступок не заставит ее выбросить его из сердца. Я уверена, что когда ты расскажешь ей правду, обида и гнев уйдут. Она поможет Рейвару, вернет его домой, а со временем – забудет о том, что сделал ты. Потому что истинная любовь созидает, творит добро и заставляет прощать.
Рихард улыбнулся –
Мерси проснулась перед рассветом, нашла глазами шелковые полотна балдахина над головой и лежала, не двигаясь, пока за окном не забрезжили первые признаки восходящего солнца. Сразу за этим едва слышно повернулась дверная ручка, и в комнату на цыпочках пробралась Ширин. Сирена хмыкнула про себя, прекрасно понимая, где именно провела ночь «гувернантка». Та в свою очередь подкралась к постели «хозяйки», встала у изголовья и шепотом позвала:
– Окайя, ты спишь?
Рыжая скосила глаза на Ширин и ответила таким же едва слышным голосом:
– Не-а.
На мгновение в комнате повисла напряженная тишина. Видимо, деват была слегка удивлена ответом и не сразу придумала, как на него реагировать. Потом, наконец, очень тихо спросила:
– А почему?
Мерси пожала плечами:
– Выспалась, наверное, - она села в постели, потянулась, забросив руки за голову, и философски изрекла. – Скоро рассвет. В Лазури он не такой, как в других мирах…
– Правда? – присела на краешек простыни Ширин.
– Слишком желтый и однотонный, - пояснила Мерси, не отрывая глаз от городской стены, видневшейся за окном, которую с каждым мгновением все сильнее обжигали и разукрашивали солнечные лучи. – На земле рассвет играет едва ли ни всеми цветами радуги: розовым, персиковым, бордовым, золотым. А здесь только бледно желтый, переходящий в грязно-оранжевые оттенки. В мире же демонов рассвет выражен, по большей части, фиолетовыми красками. Очень красиво, необычно, но слегка мрачновато.
– Тебе не нравится, как солнце озаряет пустыню? – догадалась Ширин.
– Здесь слишком много пыли, - с трудом подобрав слова, объяснила Мерси. – Она делает его блеклым и скучным. К тому же, ночью в Лазури комфортнее, чем днем. Было бы странно с нетерпением ждать рассвет.
– Каким бы оно ни было, но именно солнце дарует жизнь, - задумчиво парировала Ширин. Потом вздохнула и спросила с толикой грусти. – Как ты, Мерседес?
«Вообще – сдохнуть хочется, - с кривой ухмылкой подумала сирена. – А в остальном – отлично себя чувствую. На этом, пожалуй, и остановимся…»
–
– Ты уверена? – проницательно уточнила девушка. Мерси растянула губы в радостном оскале и указала пальцем на свое лицо:
– Абсолютно! Видишь, как радуюсь?
– Да уж… - пробормотала, чуть скривившись, деват. – Впрочем, знаешь, это даже хорошо, что у тебя такой… бодрый настрой. Немного злости уж точно пригодится. Асмар велел привести тебя к нему, как только проснешься. Я могу помочь с одеждой и макияжем…
– Макияжем, говоришь? – сузив глаза, скользнула взглядом по удивленному лицу Ширин Мерси. – Вообще-то, это ты удачно предложила…
– Серьезно? – изогнула бровь деват. Мерси кивнула с предвкушающим видом: кажется, у нее появилась отличная идея…
Ровно сорок минут спустя дверь в тронную залу распахнулась, и Мерси, скромно сложив ладони перед собой, ступила на свет. Асмар, бросившийся было к ней навстречу с распахнутыми объятиями, резко затормозил и даже отступил на шаг. Окинул рыжую ошарашенным взглядом: вроде бы, вчера она не выглядела таким умертвием…
– Милая Окайя, - пробормотал он слегка растерянным голосом, - ты – будущий член нашей семьи. Я был бы счастлив, если бы ты присутствовала за нашим с Рихардом столом во время завтраков...
– Благодарю, Великий эмир, - с трудом выдавила из себя улыбку Мерси. На этот раз ей даже притворяться не пришлось – до того вымученной она получилась. Асмар сглотнул, глядя на нее такими глазами, словно готовился в любой момент подхватить на руки, реши девушка снова упасть в обморок, и попросил, стараясь не отступать от ранее придуманного плана:
– Что ты, милая девочка! Мы же почти что одна семья! Называй меня «папой».
Вот на этот раз челюсть на законном месте не удержалась даже у Рихарда, хотя он молодец, до этого момента неплохо держался. Даже когда увидел в дверях худую фигурку в бледных одеждах, с очень тугой косой и печальными глазами, окруженными весьма натуральными голубыми синяками. Ширин оказалась очень талантливым визажистом – всего за тридцать минут она сделала из лучшей ученицы Иждерехов больного заморыша, тоскливо взирающего на жестокий мир грустными щенячьими глазками.
Асмар, впрочем, решил не впадать в отчаяние слишком быстро:
– Милая девочка, прошу тебя, - он взял сирену за руку, подвел к столу и усадил на «почетное» место – укрытую подушками тахту. Перед ней стоял низкий, заставленный яствами столик: в основном, фруктами и пиалами с кашеобразным «нечто». По правую руку от Мерси на пуфике восседал Рихард, а напротив нее, на троне, сам эмир. С неизменной улыбкой он опустился в свое золоченое кресло, откинулся на спинку и махнул рукой. – Пожалуйста, съешь что-нибудь.
Мерси с готовностью кивнула (Ширин сразу предупредила, что голодать не удастся – с Асмара станется кормить ее силой) и пододвинула к себе ближайшую пиалу. Принюхалась, поковыряла ложкой в содержимом – каша очень напоминала овсянку с изюмом, - и поднесла ложку ко рту.
– Позволь отметить, что ты чудесно выглядишь, - невпопад выдал эмир, и ложка, не достигнув пункта назначения, вернулась в тарелку. «Как» она выглядит?! – Правда, - тут же поправился Асмар, - слегка уставшей. Могу ли я предложить… - тут он задумался, видимо, перебирая в уме возможные уступки, и выдал, - поменять балдахин над кроватью?