Право на защиту

Кивинов Андрей Владимирович

Виригин чокнулся. Но пить не стал, только пригубил. Кивнул:

— И нам с тобой приятно. Поэтому хотели бы продолжить.

— Смотря о чем речь,— заинтересовался Мурыгин.— Но предупреждаю: я по мелочам не работаю.

— Говорю напрямую, без намеков. Ты по полной «грузишь» обвиняемого, стращаешь его, а тут появляемся мы и успокаиваем: мол, не все так страшно, но нужно раскошелиться. Схема, хоть и старая, но безотказная.

— Да знаю я эти «разводки»,— хмыкнул Мурыгин.— Не зря в универе учился. А чё клиент-то натворил?..

— Партию

пиратских дивиди не там купил... и не туда продать хотел. Новичок. Так что «запара» несильная будет.

— А это... сколько? — хмельной Мурыгин пошелестел пальцами.

— Треть от прошлой истории,— сказал Виригин и торопливо добавил, заметив, что Мурыгин капризно морщится: — Но тут ведь все по закону. С Брилевым все же случай особенный.

— Да уж... — Мурыгин налил сам себе.

— Но ты молодец,— Виригин сделал вид, что тоже пьет.— Я бы не допер!..

— Творческий подход! — усмехнулся Мурыгин.

— Печать переклеил?..

— Пакет по шву распорол, стекла поменял, а после утюгом спаял,— с видимым удовольствием отчитался следователь о своих творческих достижениях.

— Голова! — восхищенно воскликнул Виригин.— Это, знаешь, нужно торжественно отметить. Официант, шампанского!..

Вместо официанта в кабинете появились Любимов, сотрудник службы собственной безопасности в штатской одежде и двое понятых в поварских колпаках.

— Вам французского или бодяжного? — с иронией спросил Любимов.

Жору прокурорский узнал. С изумлением захлопал длинными белыми ресницами.

— Что это?..— упавшим голосом спросил Мурыгин.

— «Разводка»,— пожал плечами Виригин.— Мы же договаривались. Учти, все зафиксировано...

Максим вытащил диктофон. Человек в штатском показал Мурыгину удостоверение и сказал безразличным голосом:

— Служба собственной безопасности прокуратуры. Попрошу все из карманов.

Мурыгин попытался встать, но Любимов положил ему на плечо тяжелую руку, и хмельной следователь грузно шлепнулся на стул. Нехотя выложил на стол конверт с деньгами и бумажник.

Понятые поварята внимательно наблюдали, как человек из собственной безопасности достает и пересчитывает доллары.

— Это не мое... — вдруг всполошился Мурыгин и ткнул пальцем в Максима.— Это он подкинул. Он же адвокат!

Последнюю фразу следователь произнес как неопровержимый аргумент.

— Александр Васильевич, будьте разумны,— усмехнулся Любимов.— У вас же университет за плечами.

Новый преподаватель сопромата оказался покладистее. Сергею Стукалову и Евгению Коротченко сдача злосчастного экзамена обошлась в двести долларов с носа. Теперь они ждали у выхода из аудитории своего приятеля Брилева. Тот появился с довольной физиономией.

— Сдал, судя по роже? — спросил Стукалов.

— Три шара,— ухмыльнулся Брилев.

— «Содрал» или «проплатил»? — уточнил Коротченко.

— Батя вызубрить заставил.

— Фуё-моё! И ты смог... вызубрить?!

— Он убедительно заставлял.

—

Ну, значит, ты хорошо сэкономил. С тебя пиво...

Лето постепенно катилось к закату, хотелось подзаряжаться солнцем вперед, сидеть на лавочках, в парках, на газонах. Зимой на улице столько пива не выпьешь.

— В Летний пойдем? — спросил Брилев. И вдруг увидел Рогова с Любимовым. Они неторопливо шагали по коридору, поглядывали на портреты великих машиностроителей, которыми были завешены стены. Спокойно приблизились...

— Поздравляем,— сообщил Рогов.

— Вам чего? — удивился Брилев.

Достали эти менты. Отшили же их — нет, лезут. Надо бате пожаловаться. Пусть наконец исчезнут из его жизни. Неужели им еще неясно, кто в доме хозяин? Он повторил (уже со злобой):

— Чего вам?

— Сопромат сдал — можно садиться.

Любимов достал наручники. Стукалов и Коротков сделали по шагу в стороны. Непроизвольно.

Вечером теща мыла посуду, а Вася доедал свою порцию квашеной капусты и сожалел, что не зашел с Жорой отметить задержание. Второй вечер подряд теща без повода выпить не даст. А милицейские достижения Василия для нее не повод — они там каждый день кого-нибудь ловят. Если все отмечать, то и спиться недолго.

Но повод, как и вчера, появился в лице довольного Федора Ильича. В руках у него был лист с отпечатанным решением суда. Солидный лист — гербовая бумага, водяные знаки.

— Ну, что я говорил, выиграл! — с гордостью сообщил Федор Ильич.

— В лотерею, что ли? — не поняла теща.

— Сама ты лотерея! Процесс выиграл!.. Обязаны все до копейки вернуть! На, читай!..

Тесть обернулся к Василию, вымолвил важно:

— Претендент создал!..

— Отлично,— сказал Рогов.— Надо отметить. Теща пыталась разобраться в длинном постановлении:

— Читать-то где?..

— Вот тут, внизу,— ткнул пальцем Федор Ильич.

Теща нашла нужный пункт.

— Взыскать с ответчика двести сорок восемь рублей.

— Нашли управу! — довольно пробурчал Федор Ильич.— Впрямь, Василий, придется отметить...

— А то!..— Василий встал и двинулся к холодильнику.

— Погоди-ка,— остановила его теща и прочла дальше: — «Судебные издержки составляют четыреста рублей...»

Федор Ильич изменился в лице. Выхватил у тещи красивую бумагу. Нацепил очки. Вперился в строчки:

— Какие четыреста рублей?! На суде про издержки не говорили... Так... Где... Судебные издержки... Гм... Четыреста рублей.

Снял очки, заморгал растерянно.

— Доигрался! — прокомментировала теща.

— Васек, да что же это за суд? — возмутился Федор Ильич.

— Какой есть,— Рогов театрально развел руками.

— Я денег не дам! — решительно заявила теща.

— Да не волнуйтесь вы,— расплылся в улыбке Рогов.— Издержки ответчик оплачивает.

— Приятные сапожки,— растерянно сказала Ирина.— Откуда, Юль?