Право на жизнь
Шрифт:
Эта мысль вкладывалась в головы воспитанников бережно, деликатно, но очень настойчиво и различными способами. Сначала это были беседы, а затем и реальные примеры. И именно уничтоженный караван, торгующий невольниками, был первым реальным делом, шагом к достижению этой неколебимой уверенности – ребята постепенно начинали верить, что каждый из них обладает реальной силой, каждый из них стоит по меньшей мере роты бойцов и каждому из них по плечу самые сложные задачи.
После того, как в Убежище появилось стрелковое оружие и достаточное количество боеприпасов, практическим стрельбам стала отводиться масса времени. И это были не стрельбы с бухты-барахты – пришел, улегся на землю и стреляй, жги патроны. Родионыч учил ребят основательно, по всей стрелковой науке.
Сначала под
Со временем в тренировки вносились изменения. Как только стрелковая устойчивость, стрелковый базис нарабатывался, холостые выстрелы уменьшались до минимума и задачи усложнялись. Добавлялась стрельба в движении, в перекатах, по статичным мишеням и по движущимся, по трем-четырем сразу, из различных положений, да таких, которым позавидовал бы и автор Камасутры. Кроме того, полковник учил ребят правильно целиться – ведь даже это, как оказалось, было целой наукой!
– Если стрелок долго целится, от этого в первую очередь страдает глаз, – рассказывал он. – На момент прицеливания вам отводится пять-шесть секунд. Дальше наступает прогрессирующее утомление глаза, снижается его острота, картинка иногда даже начинает двоиться. Чтобы этого избежать, необходимо приучить себя стрелять в темпе – делать выстрел в определенный промежуток времени, ни больше, ни меньше. В этот определенный момент должна начинаться мобилизация организма, задержка дыхания, прицеливание – и выстрел. И вот когда, как у собаки Павлова, все эти составляющие срабатывают в одно и то же время, – тогда выстрел происходит автоматически. Приучайтесь делать выстрел за две секунды, отсчитывая в уме «двадцать два – двадцать два».
Кроме того, всем стрелкам, в том числе и снайперам, целиться необходимо с открытым вторым глазом. Прищуривать левый глаз я вам категорически запрещаю – мышцы его напрягаются, и это передается правому, который и без того постоянно в работе. Из-за этого глаза устают еще быстрее, и острота зрения мгновенно падает. А это, как вы понимаете, тут же сказывается на результатах. Кроме того, открытый неприцельный глаз дает вам преимущество – вы видите лежащее перед вами пространство и можете вовремя заметить любую другую угрозу. Если же вы все-таки не можете целиться со вторым открытым глазом, выход прост – прикрывайте его повязкой. При этом неприцельный глаз хоть и отключается, но остается незажмуренным, что в свою очередь сохраняет бинокулярность, и светопроницаемость обоих глаз остается одинаковой.
Кроме обучения стрельбе из обычных видов оружия, полковник сделал попытку обучить нескольких человек снайперскому делу. После того, как в Убежище появилось высокоточное оружие, таким занятиям стало уделяться особое внимание. В число бойцов, проходящих специализированную подготовку, попали Данил со своей ВСС, Счетчик и Славка Локатор, имеющие СВД. Попытка эта, однако, не сказать, чтоб увенчалась большим успехом: Данил и Славка постигали науку с трудом, и основной виной тому были баллистические таблицы, которые нужно было знать наизусть, но учить которые было откровенно лень. Однако не таков был китаец. Ван смог не только зазубрить их в самое кратчайшее время, но и весь его организм, казалось, был приспособлен, заточен под снайперскую науку Он с поистине азиатским терпением мог часами находиться на одном месте, сидя или лежа без движения. А потом стоило лишь цели появиться – следовал один-единственный выстрел, и цель оказывалась поражена. И это было едва ли не важнее поражения цели вообще. Ведь грамотная цель после промаха ни за что не появится на том же месте второй раз, а постарается уйти или, пользуясь укрытиями
Полковник не мог нахвалиться на своего низкорослого и узкоглазого ученика:
– Будь ты хоть трижды уникум, имей ты какой угодно талант к стрельбе – ты никогда не научишься стрелять метко и, что самое главное, – поражать цель с первого выстрела, если не изучишь самый важный раздел снайперского искусства – практическую баллистику, баллистические таблицы! – не единожды повторял он. – Ли вызубрил их наизусть, успешно применяет – и вот вам результат!
– Ван у нас вообще уникум, – ворчал в ответ Ариец. – Всего три года в Убежище – а русский язык уже как родной…
Однако вскоре Ван рассказал, чем объясняется его феноменальная меткость. Именно после его объяснений за ним и закрепился его позывной – Счетчик.
– Понимаешь, Добрыня, – поделился он, когда, возвращаясь как-то со стрельбища, Данил принялся выспрашивать у китайца его профессиональные секреты, – у меня в голове словно счетчик стоит… Когда я вижу цель, я могу сказать не только точное расстояние до нее, но и скорость, с которой она передвигается. Я словно вижу самые вероятные траектории этой цели и каким-то образом уже знаю время, через которое она будет в нужной мне точке до сотой доли секунды, а значит, и знаю, куда послать пулю. Это все происходит спонтанно, автоматически. Я просто чувствую это – и все.
Сказать, что Данил был поражен – значит, ничего не сказать.
– Слушай, так ведь это же куча факторов! Воздух [17] , гравитация, деривация, угол места цели, Кориолисова сила, патрон-оружие [18] … Это что-то невероятное… Ты, может, робот? Зачем же тогда таблицы учил?
Ли пожал плечами:
– Для меня это нормально… Мне более невероятными кажутся способности Локатора или твои. А таблицы мне легко дались. К тому же они здорово стрельбу облегчают – я просто опираюсь на готовые значения и только лишь слегка их корректирую под определенные обстоятельства.
17
Имеется в виду влажность воздуха, плотность воздуха, температура воздуха и наличие ветра – факторы, существенно влияющие на точность стрельбы на дальние дистанции.
18
«Патрон-оружие» – для результативной снайперской стрельбы оружие нельзя рассматривать отдельно от патрона. Т. е. стабильный и отличный результат одинаково зависит и от патрона, и от оружия, от их максимальной слаженности и взаимодействия.
Единственной проблемой в обучении китайца было лишь то, что он боялся выстрела – во время нажатия на спуск жмурился и, естественно, переставал целиться. Из-за этого ствол винтовки смотрел куда угодно, но только не в цель. Да еще при этом Ли, нервничая в ожидании громкого выстрела и удара приклада в плечо, резко дергал спусковой крючок, окончательно сбивая наводку. Полковник посмеивался, говоря, что среди новичков эта болезнь довольно распространена, но успешно лечится. И он подтвердил свои слова, избавив китайца от боязни выстрела всего за несколько тренировочных выходов на полигон.
– Тут ведь в чем секрет, – рассказывал он как-то спустя несколько месяцев на занятиях по психологии. – Подкладываем такому моргуну вместо боевых патронов с порохом – тренировочные, с песком. Отличия никакого – и вес тот же и шелест внутри гильзы слышен. Человек заряжает патрон, целится, жмурится, рвет спусковой крючок – а выстрела нет… Открывает глаза – и видит, что ствол смотрит черт те куда, только не туда, куда нужно. Начинает понимать: «Чё-то я не то делаю…». Но это еще не все. Потом все происходит с точностью до наоборот. Начинаем работать тренировочными патронами с песком, человек приучается, что после нажатия на курок выстрела не произойдет – и потому не моргает, а выжимает спуск плавно. Я же тем временем незаметно подкладываю боевой патрон. Выстрел, грохот – и цель поражена. И так раз за разом. Так и знаменитые финские «кукушки» тренировались, и немецкие снайпера времен Великой Отечественной, и наши снайперы-спецназовцы. Очень эффективный метод, скажу я вам, и еще более эффективного я просто не знаю.