Право на жизнь
Шрифт:
– Похоже на то, - кивнул Кирилл. Он не паниковал. Голос чёткий, размеренный.
– Надо одеться и спуститься вниз.
Да, конечно, одеться! Я так растерялась, что готова была голой бежать.
В это время мимо стеклянных дверей промчался Максим. Но тут же вернулся за нами. Двери открылись, впустив его.
– Чего стоите?
– он метнул на нас недовольный взгляд.
– Одевайтесь! Нам надо в убежище!
Ничуть не стесняясь нашей наготы, он подбежал, схватил моё белоснежное свадебное платье и помог напялить прямо на голое тело. Благодаря
Ухватив за руку, Макс поволок меня к выходу. Я оглянулась на Кирилла. Он не отставал от нас. В моей голове была сумятица, но всё же проскользнул здравый вопрос: почему не муж, а Макс одел меня и пытается спасти? Тут же сама себе и ответила: потому, что Макс всё же паникует, вот и спешит. То ли дело Кирилл! Никого не боится! Даже вторжение извне его не покоробило! Эх! Мне бы придти в ужас от подобных мыслей, но я почему-то продолжала оправдывать все поступки Кирилла и тупо восхищалась им.
По другой лестнице к нам бежали родители Кирилла и Максима. Маргарита Станиславовна с бигуди на голове, Григорий Валерьянович в пижаме и с ночным колпаком. Переполошённые и суетливые, свёкор со свекровью показались мне нормальными людьми, а не напыщенными снобами, коими виделись прежде.
– Если на нас напали люди-мутанты, то спасения нет!
– Маргарита Станиславовна в отчаянии заломила руки.
– Они все поражены вирусом зла и убьют нас!
– Не драматизируй, - попросил Кирилл, нежно обнимая маму.
– Думаю, что наши военные дадут отпор противнику. Скоро всё стихнет.
Кирилл пошёл вперёд, увлекая за собой маму, за ними двинулся отец, потом я и Максим. Мы прошли в подвал и остановились возле бронированной двери. Кирилл ввёл код, и дверь открылась.
– Быстрее!
– скомандовал он, - подталкивая в тёмный коридор маму.
Как только мы оказались там, Кирилл закрыл дверь, закодировал замок, и вдобавок повернул массивные задвижки. Вдоль стен зажглись неоновые светильники. Мы оказались в небольшом помещении со стеллажами, где стояли консервы. Поодаль два раскладных дивана, одеяла, подушки, шкаф с одеждой и не большая дверь в комнату гигиены.
– Теперь даже ядерная война не страшна, - выдохнул Григорий Валерьянович, топчась у двери.
Неожиданно посреди убежища вспыхнула голограмма, обретя контуры президента страны.
– Граждане России!
– его голос был твёрд и зычен.
– Призываю всех к спокойствию. Атаку заражённых агрессоров мы отразим. Все воинские силы брошены на борьбу с оккупантами. Главное - не входите с ними в контакт. Спрячьтесь в убежищах и ждите дальнейших указаний. После того, как будет совершена зачистка территорий, мы произведём дезинфекцию местности. Возможно, некоторые дома придётся сжечь, если в них войдут заражённые иноземцы. Но российским гражданам, потерявшим таким образом жильё, будет выделено муниципальное убежище на время, пока будут отстраиваться города. Наша армия сильна, противник будет уничтожен,
Патетическая речь смолкла, а вместо президента теперь замелькали силуэты пришлых людей, нападающих на мирных жителей. Внешне они ничем не отличались от нас, хоть я думала, что они изуродованы болезнями и имеют физические изъяны. Ничего подобного! Такие же люди, как мы, только вирус зла сделал их агрессивными.
От страха я схватилась за голову и закрыла глаза.
– Не бойся!
– Кирилл сгрёб меня в охапку, нежно прижав к широкой груди.
– Я с тобой рядом и никому не дам в обиду.
Я кивнула и осмелилась открыть глаза. Голограмма продолжала проецировать военные действия, развернувшиеся на улицах родного города. В считанные минуты многие дома полегли в руинах, везде всё пылало, раздавались выстрелы.
– Зачем нам это показывают?
– не поняла я, пряча лицо на груди мужа.
– Неужели думают, что нам приятно видеть это?
– Не хотят скрывать правду, - пояснил отец семейства, сглатывая застрявший в горле ком.
– Большинство жителей России уже искусственно рождённые, поэтому для них важно видеть всё происходящее, чтобы знать, с чем иметь дело. Им придётся защищать нашу родину.
Я удивлённо уставилась на Григория Валерьяновича. Вот зачем он сейчас снова выделил искусственников? Хочет лишний раз показать, что за ними - будущее?
– Чем же вам насолили обычно рождённые?
– не сдержалась я, вскинув на него суровый взгляд.
– Мы что, люди второго сорта?
– С точки зрения науки, мы с тобой, деточка, вообще уже не люди, - печально заметил он.
– Что бы сейчас не произошло, выживут лишь искусственники. Остальные заразятся и умрут. Наш иммунитет не справится с вирусом зла.
– Да что ты такое говоришь, отец?
– зашумел Кирилл, отчаянно прижимая меня к себе.
– Дезинфекция убьёт заразу. Все выживем. Да ещё и заживём счастливо!
Григорий Валерьянович промолчал, но его взгляд наполнился печалью. Я поняла, что он знает куда больше, чем говорит. Он - учёный, а учёные знают всё!
Кирилл тоже понял всё, о чём умолчал отец. Он порывисто втянул воздух ноздрями и стиснул меня так, что я аж вскрикнула.
– Я хотел, чтобы всё у нас было хорошо, - зашептал он мне на ухо, будто просил прощения.
– Эта ночь могла многое изменить, но я не позволил эмоциям взять верх. Холодный разум заставил меня сделать то, что я сделал, и теперь никогда не прощу себя за то, что не стал твоим первым мужчиной и не познал твоей любви. Я готов отдать жизнь за те несколько часов, которые я упустил. Как бы хотелось вернуть всё назад и заглушить голос разума. Прости меня за всё!
Он взасос поцеловал меня в губы, отчего у меня закружилась голова. А когда он оторвался от меня, его огромные печальные глаза посмотрели на меня с такой любовью, что я чуть не разрыдалась. Всё же он сильно любит меня. Очень сильно. Я знала это, и даже не нужно было слов.