Право на жизнь
Шрифт:
Т и м о н и н. Правильно определились — капитанского, а не его, старпома.
Х а р ы б и н. Паника! У вас дело запуталось в личных отношениях!
Т и м о н и н. Просто каждый из нас имеет свою точку зрения.
Х а р ы б и н. Это плохо, вы должны быть единомышленниками…
Входит С о к л а к о в.
С о к л а к о в. Флагманам тралового флота общее здравствуйте! (Видит Харыбина.) А кадровому
Х а р ы б и н. Бог, если он есть, — понятие единичное. А нас, кадровиков, вон сколько!
С о к л а к о в. Вы у нас один такой, товарищ Харыбин.
Х а р ы б и н. Леща сует. Все равно твоему рапорту о переводе хода не будет. Хоть ты меня Николаем Угодником обзови. Мы его старшим помощником на «Невельский» утверждаем, а он, видите ли, не желает!
С о к л а к о в. Не желаю. Хватит с меня Османова.
Х а р ы б и н. Опытный старый капитан. Учиться у таких надо. И зря на него зуб точишь, Османов сам просил назначить тебя старпомом.
С о к л а к о в. Он ошибся. Разве я ему нужен? Османову «шестерка» на судно нужна, а не старший помощник.
Х а р ы б и н. Со сбрыком ты, парень. (Многозначительно.) Ты помни: Османов вот-вот спишется на пенсию. Догоняешь?
Т и м о н и н. Я тоже это слышал в управлении.
Х а р ы б и н. Ты слышал, а я реку.
С о к л а к о в. Старая сказка. Он уже пятый год уходит на пенсию и в каждый новый рейс опять идет капитаном. С ним тупеешь, хуже причального кнехта становишься!
Х а р ы б и н. Не спорю, Османов — человек характерный. Как глазом поведет — хоть стой, хоть падай. Но справедливый.
С о к л а к о в. Вы Османова по личному делу знаете, а я который год с ним на промысел хожу!
Х а р ы б и н. А именно?
С о к л а к о в. Скажу. Тут все свои, а вы, товарищ Харыбин, вообще отец родной.
Х а р ы б и н. Все шуточки шутим?
С о к л а к о в (с досадой). Какие шуточки! Не могу больше с ним по одной палубе ходить. Все безразлично стало, одна только мысль — лишь бы глазами не вращал. Вот ведь не кричит, а страшно. Сдашь вахту, придешь к себе в каюту, а чувство такое, будто сказал кому-то, что говорить вслух не следовало бы, то еще что… Не могу так работать, сомневаться начал в себе…
Я р ы к а л о в. Штурман Соклаков сложный, как Печорин на перевале.
С о к л а к о в. Вроде того. Ярыжка.
Я р ы к а л о в. Брось эти курсантские шуточки, Соклаков, пора.
С о к л а к о в. Хреново мне, ребята. Олег, возьми к себе на «Ниву». Хотя бы третьим штурманом?
Т и м о н и н. Настроение у тебя, Женя…
С о к л а к о в. Хуже не бывает. Возьми. Может быть, я с тобой обретусь.
Т и м о н и н. Не сработаетесь вы с Ярыкаловым. Как, товарищ Харыбин?
Х а р ы б и н. Психологическая несовместимость налицо. Соклаков, я, тебя любя, еще раз намекаю — останься на «Невельском» старпомом. Уйдет Османов.
С о к л а к о в.
Х а р ы б и н. Не имею права так легко штурманами бросаться. Но пусть решает Тимонин. Эксперимент так эксперимент. А мы потом будем судить да рядить его кандидатуры. Ох, будем!
Т и м о н и н. А ты что скажешь, Николай?
Я р ы к а л о в. Мое дело старпомовское.
С о к л а к о в. Мы с Ярыкаловым не к теще на блины собираемся, а в море.
Т и м о н и н. Не скажи! Мне свара ни к чему.
С о к л а к о в. Я буду стараться, Олег Владимирович. И цель появилась — работать так, чтобы Ярыкалова с его старпомовского места стряхнуть и сесть в него самому.
Т и м о н и н. Потом начнешь копать под меня?
С о к л а к о в. А что? Не боги, говорят, лепят фаянсовые вазы. Мне капитанские нашивки тоже к лицу.
Х а р ы б и н. Плохо он выглядит. А если в резерв, Соклаков, как? На время. Отдохнуть, развеяться, с семьей в Сочи съездить…
С о к л а к о в. Мне Сочи не поможет. Врачи рекомендуют только Гавайские острова. Но туда дорого стоит, да и путевок профком не продает.
Т и м о н и н. Я подумаю, Женя.
Я р ы к а л о в. А теперь идите, Соклаков. Зайдете завтра.
С о к л а к о в. Отчего так грубо?
Я р ы к а л о в. Считаете, что мы при вас сможем обсудить вашу же кандидатуру?
С о к л а к о в. Не поняли вы меня. (Уходит.)
Пауза.
Я р ы к а л о в. Зашел вчера в магазин колбасы купить к ужину. У прилавка очередь, время после работы, а продавщица в сторонке с какой-то теткой треплется. Все мы стоим с чеками в руках и терпеливо ждем, будто так и полагается. Наконец я вежливо говорю: пора, мол, товарищ продавец, и нами заняться. Ноль внимания. Я опять намекаю. Тогда тетка, что с продавщицей трепалась, поворачивается ко мне и заявляет: «Постоишь, ноги не отвалятся. Ее муж бросил». Сообщает так, будто факт этот давал продавщице все основания в свою очередь бросить работу и трепаться. Объясните мне — почему? Почему к нам на новое, наисовременнейшее судно приходят наниматься на работу так, словно на прием в поликлинику? У одного, видишь ли, зубы болят, другой — боится спиться, у третьего, извините, душа раненая!
Х а р ы б и н. Открою секрет. Не утвердили Соклакова капитаном на «Невельском». Османов-то действительно уходит на пенсию. От обиды к вам Соклаков пришел.
Я р ы к а л о в. Эта обида дает ему право дурака валять? Будь моя воля, искусственно безработицу создал бы!
Х а р ы б и н. Только осторожней в выражениях.
Я р ы к а л о в. Именно безработицу! Чтобы такие, как Соклаков, или бичара этот, Горьков, посидели бы недельку-другую без хлеба и вина и поняли наконец, как следует относиться к работе!