Право на жизнь

Шагинян Александр

У р в а н ц е в. Солидный стаж. Почему решили уйти?

Я р ы к а л о в (подмигивает). Что это вдруг, Семеныч?

Ж в а к и н. Ну, судно у вас новое, оснащено хорошо… В общем, условия подходящие. Бытовые тоже.

Я р ы к а л о в. Это верно. Каюты для команды у нас лучше, чем люкс на дизель-электроходе «Россия».

У р в а н ц е в. Причина неубедительная, Захар Семенович. На «Невельском» остались люди, с которыми вы десять лет ходили в море.

Ж в а к и н. Я одно скажу — мне хочется

работать. Но работать так, чтобы при этом в душу не лезли!

У р в а н ц е в. Я не хотел вас обидеть…

Ж в а к и н. Если не подхожу, так и скажите. Могу и отчалить.

Я р ы к а л о в. Не шебутись, Семеныч. Иван Васильевич по должности интересуется твоим внутренним миром.

Ж в а к и н. У меня в нем все по местам расставлено. Беспорядка нет.

Я р ы к а л о в. Захар Жвакин — известный на флоте человек.

Ж в а к и н. До чего мы договорились?

Я р ы к а л о в (смотрит на часы). Через сорок пять минут прошу в столовую команды. Буду зачитывать список принятых на «Ниву».

Жвакин уходит.

Мне порой не верится, Иван Васильевич, что вы работали в райкоме. Жвакина сразу видно — железный кадр!

У р в а н ц е в. Наверное, я не прав.

Я р ы к а л о в. Его Османов жал, вот Жвакин и списался с «Невельского». Ничего, скоро освоитесь, узнаете наше дело, с людьми ближе познакомитесь…

Появляется З и н о ч к а. Она в скромном платье и поэтому кажется совсем другой женщиной.

Ой, а это кто к нам пришел?

У р в а н ц е в. Сплошные метаморфозы. У вас на флоте не соскучишься, Николай Петрович.

Я р ы к а л о в. У нас на флоте, у нас, Иван Васильевич. Теперь вы наш человек.

З и н о ч к а. Правда не узнаете?

Я р ы к а л о в. Вот те крест, не при помполите будет сказано! (Рассматривает Зиночку.) Куда все делось? А? Это же заведующая библиотечным коллектором, учитель литературы и русского языка!

З и н о ч к а. Мне Тимонин сказал, чтобы я переоделась. Если место в кают-компании занято, я могу пойти и в столовую команды.

Я р ы к а л о в. Тимонин не прав. Вы мне больше нравились в другом обличье. Правда, Иван Васильевич?

З и н о ч к а. Все смеетесь… А я родом из Кулунды, есть такой город в Казахстанской области…

Я р ы к а л о в. А я-то, чудак, в прошлый раз подумал, что вы из Парижа…

З и н о ч к а. Не надо… Отец нас бросил, когда я еще маленькой была. А мать всегда приходила с работы усталая и злая. Она проводницей работала. Шпыняла, за косу дергала, кричала.

Я р ы к а л о в. У каждого из нас свои беды.

З и н о ч к а. Вот так даже мать родная относилась. Никто не верил, что я честная девушка. За всю жизнь

только с одним парнем встречалась. И обманула не я, а он. Уехал в Москву, поступил в институт и забыл про меня… Без него ребенок родился, маленький Алешенька. Соседи тюкать начали, мать из дома выгнала. Я покрутилась-покрутилась с младенцем на руках, потом пошла в оргнабор, завербовалась и к вам сюда, на Север, приехала…

Я р ы к а л о в. К чему все это рассказываешь?

З и н о ч к а. Я грубая только снаружи, чтобы не приставали. А так я тихая.

Я р ы к а л о в. Вы мне, Зиночка, больше нравились прежней — веселой и красивой.

З и н о ч к а. Не знаю, как на всех вас угодить… Одним — такая плохо, другим — другая.

У р в а н ц е в. А вы не пытались быть самой собой?

З и н о ч к а. Разве вы, мужики, дадите?

Я р ы к а л о в. А какая ты была бы самой собой?

З и н о ч к а (просто). Добрая и ласковая. Мне бы только знать, что ко мне взаправду хорошо относятся, я бы тому человеку все отдала!

У р в а н ц е в. И не только бы вы, Зиночка.

Я р ы к а л о в. Это верно.

З и н о ч к а. Возьмите.

Я р ы к а л о в. Только без слез!.. Через сорок минут приходите в столовую команды.

Зиночка уходит.

Берем?

У р в а н ц е в. Решайте.

Я р ы к а л о в. Лукавите, Иван Васильевич?

У р в а н ц е в. Османов вычеркнет. А приказ о вашем назначении капитаном «Нивы» еще не утвержден.

Я р ы к а л о в. Беру Зиночку буфетчицей в кают-компанию. А вот Тимонин не взял, побоялся связываться. Не увидел в Зиночке человека.

У р в а н ц е в. У меня складывается впечатление, что многие ваши поступки продиктованы не сердцем, а именно этим.

Я р ы к а л о в. Чем?

У р в а н ц е в. Доказать всем, что вы лучше Тимонина.

Я р ы к а л о в. А я и не скрываю. Мне Тимонин тоже нравится — и как человек, и как капитан.

У р в а н ц е в. Все же эту девочку вы приняли не по сердцу, а по уму.

Я р ы к а л о в. Эх, Иван Васильевич, знать бы, что лучше в нашем деле — ум или сердце…

Пауза. Входит Г о р ь к о в.

Г о р ь к о в. Николай Петрович, поздравляю от всей души и открытого к вам сердца! Вы знаете, товарищ помполит, когда мы с Николаем Петровичем на «Глобусе» ходили — я тогда был мотористом классным, а он, извините, салажонком совсем, — так я еще тогда ребятам говорил: «Плюньте мне в глаза и разотрите, если через энное время Ярыкалов не станет капитаном!» По всей повадке настоящий капитан чувствовался! А у меня глаз — ватерпас!

Я р ы к а л о в (смеется). Без отмычек мужик работает!