Право на жизнь
Шрифт:
Т р е у м о в. Какого?
К у л и к о в. Нашего.
Т р е у м о в. Но я, кажется, еще не умер?
К у л и к о в. Конечно-конечно, Артем Николаевич! Я был бы искренне рад, чтобы вся эта история с аварией кончилась благополучно! Но завтра суд, а как там решат — неизвестно еще.
Т р е у м о в. Понятно.
К у л и к о в. Артем Николаевич, только поймите меня правильно!..
В дверях кухни появляется Тоня, прислушивается к разговору.
Т р е у м о в.
К у л и к о в. Разве я плохой специалист?
Т р е у м о в. Нет. Дело свое ты знаешь отлично.
К у л и к о в. Не честен или замешан в какой-нибудь плохой истории?
Т р е у м о в. Я не могу этого сказать.
К у л и к о в. Я вам неприятен как человек?
Т р е у м о в. Наоборот, иначе бы я не отдал за тебя Тоню.
К у л и к о в. Тогда почему, Артем Николаевич?
Т р е у м о в. Видишь ли, Юра… Председатель колхоза — это… Ну как на судне капитан. Очень много власти, и очень много людей будут зависеть от тебя. И мне кажется, что ты еще не готов к этому.
К у л и к о в. Вы сами недавно высказали такую мысль, я запомнил ее: «Разве надо состариться, чтобы начать жить хорошо?» Чтобы заняться интересной работой, мне обязательно надо ждать, когда голова станет седой или лысой?
Т р е у м о в. Твой возраст здесь ни при чем. Может быть, для тебя это прозвучит неубедительно, но я вот тут (показывает на грудь), тут чувствую, что ты еще не можешь стать хорошим председателем. Нет в тебе сострадания к людям. Наверно, потому, что сам еще мало пережил…
Т о н я. Юра, послушай папу…
К у л и к о в. Не мешай, Тоня. Вы нелогичны, Артем Николаевич. Единственную дочь вы можете отдать в жены «человеку без сострадания», а свою должность — нет?
Т р е у м о в. Во-первых, моя должность не наследная, как у короля, а во-вторых, это разные вещи, не путай их. Тоня любит тебя, и, я надеюсь, ты ее тоже.
К у л и к о в. Извините, но вы уходите от вопроса.
Т р е у м о в. Я отдаю не должность, Юра, а целый колхоз, населенный живыми людьми. (Шутливо.) И потом, ты забыл: скоро мы станем родственниками, и моя рекомендация будет смахивать на семейственность.
К у л и к о в. Вы, Артем Николаевич, как тот Дон Кихот: отбил стадо баранов и не взял себе ни одного.
Т р е у м о в. Дон Кихот, Юра, бился не за мясо, а за принципы. Так мне кажется.
К у л и к о в. Что же… Нет так нет. Но мне любопытно, если не секрет, кого бы вы хотели видеть на своем месте?
Т р е у м о в. Себя.
К у л и к о в. Без шуток, Артем Николаевич. Кого?
Т р е у м о в. Не знаю. Возможно, Соломина…
К у л и к о в. Яшку?! Это же анекдот!.. Соломин просто-напросто не советский человек!
Т р е у м о в. Мне кажется
К у л и к о в. И у меня тоже!
Т р е у м о в. И чувство собственного достоинства. Поэтому на него можно положиться.
К у л и к о в. Раньше вы этого почему-то не замечали.
Т р е у м о в. К сожалению. Но теперь, когда соберется общее колхозное собрание и я смогу сказать на нем свое слово, оно будет о Соломине.
К у л и к о в. Вам-то что теперь до этого колхоза?! Дай бог, чтобы вы вернулись сюда через три года!
Т о н я. Вот ты, оказывается, какой…
К у л и к о в. Дурочка, я о нас с тобой думаю! О нашем будущем!
Т о н я. Будущем, построенном на папином горе?
Т р е у м о в. Подождите, ребята, не так категорично…
К у л и к о в. Ты так себя ведешь, потому что не знаешь, что такое жизнь! Все время пряталась за широкой отцовской спиной! А что такого особенного я прошу?!
Т о н я. Я поняла… Папа, ему плевать на нашу беду! Для него главное — дорога в председатели открылась!
К у л и к о в. Подумайте, Артем Николаевич, о Тоне, если уж меня ни во что не ставите.
Т о н я. Уходи! Чтобы больше тебя не было в нашем доме!
К у л и к о в. Ой, Тоня, не спеши бросаться словами. Теперь у тебя той малины уже не будет!
Т о н я. Папа, пусть он уйдет!
Т р е у м о в. Мне кажется, вы оба горячитесь…
К у л и к о в. Вы поняли меня, Артем Николаевич?
Т о н я. Ненавижу!.. (Убегает в другую комнату.)
К у л и к о в. Я зайду к вам попозже. (Уходит.)
Т р е у м о в (подходит к двери, стучит). Тоня… Тоня, открой…
Т о н я (из-за двери). Мне надо побыть одной, папа.
Т р е у м о в. Дорогая моя, хорошая… (Бесцельно бродит по комнате, затем опускается на стул.)
Слышен веселый голос Юсупова: «Я была бы там, ты была бы там!..» Пританцовывая, появляется Ю с у п о в.
Ты где пропадаешь, гулена? Я уже забыл, как выглядит мой гость.
Ю с у п о в. Секрет! Где я был, там меня уж нет!
Т р е у м о в. А сейчас откуда такой веселый?
Ю с у п о в. Артем, дорогой, твой Соломин напоил старого Юсупова! Как это? Молочком от бешеной коровки, да!.. Зашел, понимаешь, ферму посмотреть, как у него дело поставлено. Потом попросил молока — пить, говорю, хочу. А сукин сын, этот Соломин, смеется: «Дядя Вася Юсупов, это еще Чехов заметил: «Целый день мучила жажда — оказалось, что просто хотелось выпить!» И потащил меня к себе в кабинет. Ну, не сукин сын?! О, да ты опять как осенняя туча, Эй!.. «Миг, данный нам, в веселье проведи!» Не плачь о прошлом, не страшись грядущего, Артем!