Право налево
Шрифт:
– Играли в… кошки-мышки. Вернее, не играли, а тренировали…
– Спортивное ориентирование, - поддержал Слава. – В естественных условиях.
– О! – округлила глаза женщина.
– Поговорим об этом потом, если вам будет интересно, конечно! – торопливо произнесла Елена и срочно перевела разговор. – Расскажите, как встретили Новый Год!
За душевной беседой в доброй компании время пролетело незаметно.
Проводив гостей, Лена застыла посреди комнаты – как же хорошо, что она была не одна! Тётя Люба и её шерстяной помощник
Решив попозже определить, что лучше принять – снотворное или тёплое питьё, Елена всласть поплескалась в ванной, затем высушила феном волосы. И потянулась одеться, но вспомнила, что свежая сорочка осталась в комнате. Как и халат. Ну да а кого ей тут стеснятся, ведь без разрешения никто не войдёт?
И всё-таки решила совсем в обнажённом виде не разгуливать – к ней могла заглянуть сиделка, неудобно сверкать перед пожилой женщиной. Поразмыслив, Лена прихватила полотенце, небрежно прикрылась им, даже не обмотав вокруг тела, и распахнула дверь.
Она прошла почти до самой кровати, когда сзади раздался сдавленный звук.
Стремительно обернувшись, она обожглась о нечитаемый взгляд Анатолия, замершего у двери с охапкой цветов в руках.
«Словно пытается спрятаться за букетом», - мелькнуло в голове женщины, а следом пришло осознание – в каком она виде…
Но возникшее было желание завизжать и удрать назад в ванную, Лена задавила в зародыше.
Во-первых, чего визжать? Можно подумать, Толя никогда не видел полураздетых женщин.
И, во-вторых, поздно бегать, мужчина, пока она шла к кровати, уже успел всё рассмотреть: полотенце-то прикрывает только её «фасад», а гость стоит как раз со стороны «кормы»...
Подавившись воздухом, чувствуя, как огнём полыхают уши и щёки, она протянула руку и схватила халат. Где-то она слышала, что в армии солдаты должны успеть одеться за то время, пока горит спичка. Лена была уверена – она побила все рекорды!
– Ты приехал!
– только завернувшись в халат, она смогла выдавить из себя два слова.
Мужчина вышел из столбняка и повернулся к ней боком, с раскаяньем пробормотав:
– Прошу прощения, я постучал, ты не ответила, я подумал – вдруг тебе плохо и… Прости, я не должен был врываться без разрешения. И… и не должен был стоять и смотреть.
– Остолбенел от ужаса?
– в смущении, она несла, что попало, лишь бы говорить, лишь бы не встречаться с его глазами. Боже, он видел её голую задницу! Какой кошмар…
– Что? Нет! Вовсе нет! Ты, - Анатолий перевёл дыхание, - очень красивая. Только нужно больше есть, а то скоро выдует сквозняком в окно.
Обстановка разрядилась, оба облегчённо выдохнули. Но взглядами пересекаться ещё опасались.
– Какие цветы!
– Да, - он неловко вручил букет, стараясь не соприкоснуться руками. И конечно же, задел за её пальцы, вздрогнув, словно от разряда тока.
– Красивые, - голос Лены звучал хрипло, словно она простыла. – Надо в воду поставить…
– Потом поставишь, - жалобно произнёс мужчина. – Я к тебе сразу из аэропорта, десять минут и мне надо ехать – неотложные дела! Я же бросил всё, вернее, перевёл переговоры в формат онлайн. Уеду и не знаю, когда завтра вырвусь, может быть, только к вечеру или ближе к ночи. Расскажи мне, как всё случилось. Пожалуйста! Только давай ты заберёшься в постель, после ванны надо держать тело в тепле.
Лена кивнула и проворно нырнула под одеяло, сверкнув розовыми пятками и молочной кожей бёдер.
Сглотнув, Анатолий с трудом оторвал взгляд от этой картины и заставил себя любоваться висящей на стене репродукцией известного художника. Но, несмотря на то, что добросовестно пялился на полотно не меньше минуты, он и под угрозой расстрела не смог бы рассказать, что на ней изображено. Перед глазами так и стояли розовые пятки и стройные ножки Елены… А так же восхитительный вид, который предстал перед ним, когда женщина вышла из ванной.
Мысленно обругав себя за недопустимую в отношении замужней женщины несдержанность, Анатолий поискал глазами, куда сесть и, подтянув к себе стул, приготовился слушать, радуясь, что одеяло надёжно скрывает женщину. Но разыгравшееся воображение продолжало тревожить, напоминая, что под одеялом на Лене ничего, кроме халатика нет…
Наконец, с трудом справившись с бурной реакцией тела, мужчина смог сконцентрироваться на том, что она рассказывала.
Монотонно, временами перескакивая вперёд или возвращаясь назад, Лена перечислила все события, описала действующих лиц, назвала имена, передала подслушанные разговоры и описала сам побег.
Опустошённая, словно пережила всё заново, она замолчала, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.
– За что Ирина Аркадьевна со мной так? – вырвалось против воли. – Я же ни на что не претендовала, ничего не просила. Хотела развестись, и всё! Я… я любила Марка! Так любила, дышать без него не могла, надеялась, что он заметит и тоже полюбит… Но, увидев в своей спальне Риту, вдруг отчётливо поняла, что не нужна ему, и никогда не буду настолько нужна, чтобы стать единственной! И тогда…
Мужчина переместился на кровать, уже привычно сгрёб её в охапку вместе с одеялом, усадил к себе колени и обнял, баюкая, словно ребёнка.
– Не плачь, не надо! Он не стоит твоих слёз! Обещаю, они заплатят за каждую слезинку! Хочешь, я разорю «Империю»? Или нет – хочешь стать держателем контрольного пакета? Семерик всей семьёй будут тебе ноги мыть и воду пить. А Марк станет собачкой бегать и в глаза заглядывать. Хочешь?
– Нет, зачем мне это? Мне не нужны их деньги и искусственные чувства тоже.