Право палача

Эстас Мачеха

— Как же тяжело, верно, было родителям растить вас в тех условиях! — сокрушалась мадам Блум.

— Мейстер Лехнер, мир его праху, орал на весь Аломьон, когда узнал обо всём. Но

остыв, он убедил маменьку родить меня на свет живым, ибо это был её последний шанс иметь малыша. После несостоявшейся казни она обзавелась проблемами с сердцем. Да и батюшка после чумы не стал здоровее. Как вы понимаете, я появился на свет незаконнорожденным. Догадываетесь, какой была моя первая фамилия?

— Грималь! — изумлённо произнесла Жюльетта.

— Верно. Сын вдовы Грималь. Даром, что ни капли его крови во мне нет. Ох, здесь несколько душно! Если меня хватится наша восхитительная хозяйка салона, скажите ей — я вышел подышать.

Алекси проворно выскользнул на улицу, к балюстраде. Он встал так, чтобы из прозрачных дверей его видели. Пусть посудачат без него, переварят сказанное, отполируют спину взглядами, тогда произведённый в обществе эффект правильно созреет. Вскоре робкие шаги Жюльетты сладкой музыкой разлились

за его спиной.

— Вас кто-то очень любит, — задумчиво проговорила девушка, положив руки на перила. — Мне кажется, по человеку всегда видно такое. Любимые люди иначе держатся. Они смелые. Невозмутимые.

Предвкушая занимательные беседы и не только беседы, Алекси мечтательно уставился на звёзды, дрожавшие в ясном небе.

— Мама обожает меня. Так баловала, что пришлось сбежать учиться. Но когда говорят, что я весь в мать, принимаю вместо комплимента. Какая она неповторимая персона! Вы ведь догадались, что я умолчал о многом в своём рассказе? О сугубо частном. Если желаете…

Девушка тяжело закашлялась, стерев мягкую улыбку с лица молодого денди. Когда она раздышалась, не успела скрыть капли крови на платке и смущённо прощебетала:

— Нынче воздух особенно сухой!

«А чахотка нынче особенно заразная!» — подумал Алекси и, извинившись, дезертировал назад в салон. У него-то вечер, определённо, пострадал.