Право первой ночи
Шрифт:
Опыт подсказывал Эмилю, что того мальчика давно нет в живых, однако кругленькая сумма побудила его начать эту игру вновь.
Когда он снова посмотрел на старика, тот по-прежнему цеплялся за шнурок колокольчика. Казалось, герцог вот-вот рухнет без чувств. Наконец он оторвал взгляд от портрета и повернулся к Эмилю.
— Вы могли бы убедиться в том, что мы говорим правду, без всякого риска для себя, — поспешил заверить старика Ламонт.
Арлес смерил его надменным взглядом.
— Пригласите нас на свой ежегодный бал! Мы приведем его с собой. Он будет танцевать у вас на балу, и вы рассмотрите его без помех. Если мы окажемся правы, получим
— Но если он окажется самозванцем, я арестую вас за подлог и... — пригрозил герцог.
А вот об этом Эмиль тоже успел позаботиться. У них с Джереми уже были куплены билеты на ночной экспресс до Саутгемптона. Завтра они будут обедать в Брюсселе.
Джереми собрался с духом и пришел брату на помощь. Наконец-то!
— В любом случае вы ничего не теряете, — радостно сообщил он.
Старик послал за секретарем, и тот написал для них приглашения. Сам герцог довольно быстро покинул неприятных визитеров. После того, как секретарь ушел, им пришлось торчать в библиотеке целую вечность, пока дворецкий соизволил проводить их к двери.
Чтобы скрасить ожидание, Джереми еше раз решил присмотреться к пресловутому портрету высокого мужчины с мрачно нахмуренным лбом и густыми волосами цвета воронова крыла.
— Знаешь, братец, — пробормотал он, — они так похожи, что я начинаю думать, уж не подсунем ли мы дедуле его собственного внука?
Эмиля тоже не оставил равнодушным такой финал их аферы, однако он не обольщался на сей счет:
— Не может этого быть. Мы же сами выбирали ему шмотки тех же тонов, что видели на портрете! Проследили, чтобы его соответствующим образом подстригли. Мисс Боллаш уговорила его сбрить усы. И потом, ты забыл, что у него есть семья! Черт побери, он оставил кучу родных где-то в Корнуолле! — Он похлопал брата по плечу и добавил: — Давай лучше прошвырнемся по дому! Надо найти кого-то из старых слуг и вытрясти из них хоть какие-нибудь подробности. Если мы не доведем это дело до конца, нам не поздоровится!
Чтобы вывести Джереми, созерцавшего портрет, из ступора, Эмилю пришлось больно дернуть брата за ухо.
Джереми так и подскочил на месте, прижав ладонь к горевшему уху:
— Не смей!
— Ладно, так и быть! Но и ты не смей расслабляться! Мы собственными руками сделали из крысолова герцогского внука. Разумеется, с помощью мисс Боллаш. И ты будешь последним идиотом, если вздумаешь купиться на свою же уловку!
Глава 26
Ламонты привезли с собой приглашение на бал, опоздав на целых пять часов. Кроме этого, они доставили вечерний костюм для Мика и прихватили с собой портного, чтобы он подогнал костюм по фигуре. Мик стоял в своей прежней спальне на втором этаже перед зеркалом, расставив руки, пока портной колдовал над черным фраком с атласными лацканами, На кровати валялась черная крылатка с бархатным воротником и подкладкой из пурпурного шелка. Черные брюки держались на широких белых подтяжках. Подтяжки следовало скрыть под белым жилетом с особенно глубоким вырезом, предназначенным для роскошного кружевного жабо белой рубашки. Белый шелковый галстук висел свободно: Мик так и не научился должным образом завязывать узел, У кресла стояла пара черных лаковых ботинок, а на сиденье красовались шелковый цилиндр и белые перчатки. Ламонты не упустили ни единой мелочи.
Мик
— Черт побери, — наконец не выдержал Джереми, — он в точности похож на... на джентльмена!
Пока портной ползал вокруг Мика с иголкой, Эмиль продолжал втолковывать Мику его «историю» под названием «если кто-то вас спросит». Между прочим, с каждой минутой эта история казалась Мику все более странной. При чем тут, к примеру, поезда? Однако ему велено было всем говорить, что он обожает поезда. Хотя Мик знал о поездах только то, что поедет по железной дороге в Ньюкасл, что брат Мильтона, обещавший ему место, уже прислал билет на поезд в один конец.
— И пурпур. Вы любите пурпурный цвет.
Мик подставил руки портному, чтобы на него надели жилет, и отвернул подкладку:
— Помните? Вы позволили мне выбрать ткань на подкладку? Я действительно люблю пурпур, так что с этим проблем нет. А вот с поездами хуже. Я знаю о них только то, что в Америке тормозной вагон называют «кабуз» или «камбуз»!
Джереми, только вернувшийся в комнату, услышал конец фразы, и оба брата долго обсуждали то, откуда Мик мог узнать такое слово. Но тут Джереми обратил внимание на подкладку жилета и воскликнул:
— Она пурпурная!
— Это его любимый цвет! — с торжествующим смехом сообщил Эмиль.
— Провалиться мне на этом месте! Вот так штука! Но откуда он выкопал «кабуз»?
— Наверное, я где-то о нем читал, — сказал Мик. — Мне просто понравилось это слово. «З» звучит в нем очень отчетливо.
От удивления близнецы онемели. Мик внимательно следил за ними в зеркале. С какой стати они придают такое значение всякой ерунде?
— Нам следует придумать объяснение тому, что нигде нет упоминаний о вашем виконтстве, — наконец опомнился Джереми.
— Это же Корнуэльское виконтство. Записи о нем не сохранились, — пробормотал Мик. Сейчас все его внимание занимал проклятый галстук: узел никак не желал правильно завязываться. Однако Ламонты ожидали объяснений, и он продолжил: — В провинции акты гражданского состояния регистрируются чрезвычайно небрежно. В Корнуолле запросто может жить настоящий пэр, но о нем никто не узнает, пока он не явится в Лондон и не похлопочет о том, чтобы его пэрство было учреждено заново, если он захочет заседать в парламенте.
Джереми снова онемел. А потом обратился к Мику:
— Майкл! — Он так нажал на это слово, словно оно содержало некий тайный смысл. — Сколько тебе лет?
— Тридцать. А что?
— А... — Почему-то это обрадовало Ламонта. — Младше на два года, — пробормотал он.
— Младше кого?
Джереми не ответил и с радостным смехом перевел разговор на другое:
— Ты настоящая находка, Тремор! Твои манеры, твоя речь... То, о чем ты говоришь... Это же надо — пэр!
— К вашим услугам, — расшаркался Мик, хотя все это уже порядком ему надоело.
Между прочим, Ламонты привезли вечерние костюмы и приглашения не только для Мика, но и для себя. Решение Винни тоже отправиться на бал оказалось для них весьма неожиданным, но не огорчительным. Они понимали, что это не подлежит обсуждению, поскольку таково желание Мика.
Все шло превосходно. Тем не менее на душе у Мика скребли кошки. Он все сильнее злился на себя. Наверное, он настоящий тупица, если не способен раскусить замысел Ла-монтов, несомненно ведущих двойную игру. Иначе к чему все эти разговоры про поезда, пурпурный цвет и прочее?