Право убийцы

Гуров Валерий Александрович

— Ты же их не знаешь? Зачем лезешь? — спросил я.

— Неа, не знаю, — честно признался сосед. — Но у дворян самое главное — это связи, слышал про теорию пяти рукопожатий? Это когда…

— Я знаю, — обрубил я. — Не дурнее некоторых.

— Ну а чего тогда такие глупости спрашиваешь? И вообще, это не я, у меня просто общительный хомяк, — заверил Дуда.

По пути я бегло сосчитал количество комнат на минус первом этаже. Этаж оказался целиком и полностью жилой, всего пятьдесят комнат. Если предположить, что в каждой, как у нас, живут по двое, то всего кандидатов — сто человек. Часть из них, а я насчитал четырнадцать, еще бродили по коридору, не успев подготовиться к завтраку. Вчерашняя вечеринка все-таки вносила свои плоды

в распорядок дня. Кандидаты только и делали, что зевали. Интересно, кого-либо из них гонял Криворылый, как нас? После встречи с комендантом я все еще плохо чувствовал руки. Дуда же, надо отдать ему должное, взбодрился, хотя я подметил, что любые движения руками причиняют ему определенный дискомфорт.

В отличие от соседа, я не спешил находить себе новых знакомых, но запоминал лица кандидатов и их особые приметы во внешности. Фиксировал едва приметные обычному взгляду повадки, такие как манера передвигаться, говорить и многое-многое другое. Один вприпрыжку ходит, другой волосы ерошит вечно потными руками, третий насвистывает, четвёртый косит. Такие детали никогда не бывают лишними, и подчас именно внимательность может выручить тебя в трудный момент. Отдельно бросалось в глаза, что подавляющее большинство ребят-кандидатов — подтянутые, высокие и, в отличие меня — хорошо одеты, буквально с иголочки. Мой поношенный и замызганный костюм смотрелся здесь как бельмо на глазу. Если я хотел (а я хотел) не выделяться, то найти приличную одежду виделось первостепенной задачей. Паренек в обносках и в черных очках определенно привлекал внимание, и так или иначе меня запоминали. Некоторые смотрели на меня с насмешкой, другие с любопытством, а кто-то шушукался, отвешивая в мою сторону едкие комментарии. Так и вышло, что, как ни старался Дуда оттянуть все внимание на себя любимого, народ предпочитал пялиться на меня.

— Блин блинский, Марк, у тебя что, нет ничего более подходящего из одежды? — фыркнул сосед, когда он него с хомяком наперевес шарахнулся очередной дворянин. — Из-за твоего вида от нас шарахаются.

Я завёл глаза к потолку. Ну нет, конечно, у меня полный гардероб, а на завтрак я специально так приоделся. Дал же случай мне соседа!

Проходя мимо плана пожарной эвакуации, висевшего на одной из стен, я мельком его изучил. С удивлением не обнаружил никаких выходов с этажа, кроме собственно лифта. Если верить плану, минус первый этаж был буквально замурован под землей.

— Здесь нет лестниц? — решил уточнить я у Дуды.

— Еще до того, как сюда пришёл учиться мой отец, выход к лестницам залили бетоном.

Так, это что ещё за новые инженерные решения?

— Зачем? — недоумевал я вслух. — Лифт может сломаться, и как тогда отсюда выбираться?

— Ну, чего не знаю, того не знаю. Хочешь, у Косорылого спроси, он здесь давно и, наверное, знает. Но мне лично пофигу, скорее всего, их признали аварийными и потому закрыли.

Кажется, его это действительно ни минуты не беспокоило. Когда мы уже немного отошли от плана, я решил уточнить ещё один момент. Дуда увлечённо глазел по сторонам, всё время что-то — или кого-то — высматривая, так что он вряд ли свяжет одно с другим.

— Слушай, а что раньше было на месте академии? — спросил я, припомнив клеймо, которое увидел в ванной.

Выходя из ванной, я вернул плитку на место и решил ничего не говорить соседу о своей находке.

— Ты серьезно? — Дуда мельком покосился на меня, как на идиота. — Здесь всегда была академия… о, ни фига, какие люди, все, Марк, заткнись, у меня важное дело!

Мы подошли к лифту, где стояло двое молодых людей, готовых идти к столовую. Они дожидались, когда приедет кабина. Их-то и заприметил мой сосед, назвав «важным делом». Выряжены они были как бабы на свидание, что вызвало мимолетную улыбку на моем лице — только потому, что я старательно сдерживался. Зауженные ярко-синего цвета брюки, пиджаки с крапинкой в обтяжку и со стоячими воротниками, и бриллианты

прямо в зубах. У блондина я заметил татуировку под левым глазом — стекающая слеза. Брюнет выбил себе точно такую же, но под левым глазом.

М-да… два брата-акробата. А еще кандидаты в чистильщики. Да в таком виде их бы сожрали еще на первом ярусе. Яркие цвета привлекают внимание тварей, как быка красная тряпка. С другой стороны, возможно, это я не прав. Всё-таки тут разломы иные, и работают в них не искатели, а чистильщики.

При всем этом, оба были одарены силой. Поначалу мне показалось, что блондин рассматривает свой маникюр, но на деле он был увлечен демонстрацией собственных способностей. Между пальцами искрились электрические разряды. Молодой дворянин владел стихийной силой воздуха. Были у них и питомцы, по крайней мере, у одного — я видел как по руке брюнета ползала гадюка, исчезая в рукаве и секунды спустя вылезая обратно. Причем змейка была непростая, а будто сотканная из электричества, с поблескивающими чешуйками… неплохой вариант пета выпал пареньку.

Дуда принялся здороваться со всеми за руки, представляясь, змею он, похоже, на заметил. А вот Лапик напрягся, вжавшись в плечо своего хозяина. Змея в этот момент вновь исчезла в рукаве блондина.

— Византий Иванов, огневик, сибирское потомственное дворянство! Очень приятно, — Дуда решительно протянул руку молодым дворянам, сияя искренней улыбкой.

Я снова остался в стороне, продолжая придерживаться принципа, что чем меньше людей в академии знают, кто я, тем проще будет заниматься моими специфическими делами. Это я должен знать каждого, но каждый не должен знать меня. На моего соседа парни у лифта смотрели снисходительно. Не сразу приняли рукопожатие, дождавшись, пока рука Дуды несколько секунд повисит в воздухе. А потом блондин, хмыкнув что-то нечленораздельное, выставил свою руку, пальцы на которой блестели золотыми и платиновыми перстнями. Жест был недвусмысленным — он предлагал Дуде поцеловать свою руку. Если сосед это сделает, то будет круглым идиотом.

Но мозгов, как и самолюбия, у Дуды хватило. Целовать чью-либо руку он не стал и по-своему воспринял жест блондина. Ничуть не постеснявшись, сам проявил инициативу и стиснув поданную руку, потянул ее на себя. Начал энергично трясти, еще шире улыбаясь. Блондину это не понравилось, он сначала нахмурился, потом издевательски улыбнулся в ответ. Из его рукава вылезла гадюка и замерла, завидев хомяка на плече соседа. Хомяк тоже перестал жевать арахис и зашипел. Судя по всему, в ответ на наглость соседа блондин решил позволить своей змее сожрать хомяка.

— Эй, ты чего делаешь!

Завидев питомца блондина, Дуда попытался одернуть руку и, судя по всему, получил от того разряд.

— Ты что творишь? — вылупился сосед, тряся одной рукой, а другой прижав к груди хомяка, который возмущенно пищал.

— Знай свое место, — прошипел блондин, подобно своему пету.

Дуда вспыхнул румянцем, но оскорбление проглотил. Полагаю, что не просто так Дуду подселили к сироте, поступающему по квоте. Видимо, его дворянство, как паренька из далекой Сибири, воспринималось местными щёголями с трудом и под большим знаком вопроса. Равным себе сибирского паренька столичные дворяне уж точно не считали. Я поймал на себе насмешливый взгляд брюнета, поглаживающего свою змею по голове.

Приехал лифт.

Мы зашли в кабину. Дуда тотчас просочился к дальней стенке и встал там. Оба молодых дворянина не спешили нажимать кнопку. Я не понял, чего мы ждем, и сам нажал на кнопку, проходя к Дуде в конец лифта. Сосед был очень занят тем, что успокаивал своего хомяка, поглаживая за ухом. Я ждал, что лифт, наконец, поедет,, но брюнет подставил ногу, обутую в шикарные лакированные туфли из крокодильей кожи, и не дал дверцам закрыться.

— Виктора будем ждать? — уточнил у своего дружка брюнет с прилизанными по пробору-жгуче черными волосами с редкими пепельными вкраплениями. — Что он тебе сказал?