Право учить. Работа над ошибками
Шрифт:
Головы у пришельца не имелось, равно как и половины левой руки: очевидно, передо мной была жертва кровавой битвы или подтопившего кладбище паводка. Кстати говоря, отсутствие черепа не усиливало страхолюдность скелета, а напротив, придавало ему сходство с мебелью. Но по расчётам труповода поднятый мертвяк, конечно же, должен был внушать непреодолимый ужас всем смертным.
— Страшно?
Вопрос прозвучал наполовину скучающе, наполовину удовлетворённо: так человек, выполняя одно и то же действие не в первый раз, заранее знает, какое впечатление оно произведёт, но не может отказать себе в удовольствии
Страшно? Мне? С какой стати? Гораздо омерзительнее выглядело бы именно поднятие мертвеца, а не готовый результат. Сейчас, в россыпи пятнышек света я видел чистенький, можно сказать, ухоженный костяк, тщательно собранный и любовно, хоть и немного небрежно зачарованный. Я видел вещь, к созданию которой был приложен труд, а вещь сама по себе мало способна напугать... Оружие, кстати говоря, тоже не сразу заявляет о своей смертоносности, и ножа мы начинаем опасаться, лишь когда впервые порежем палец, а до того скорее будем восхищаться умением кузнеца и любоваться бликами на полированной стали.
Медленно поворачиваю голову налево и краем глаза ловлю взгляд своего провожатого. Ликования на лице русоволосого не заметно, снисхождения — тоже, словно парень выполняет хоть и приевшуюся, но всё ещё доставляющую удовольствие работу. Жаль, не могу определить, где спрятана магическая цацка, позволяющая управлять мертвяком... Впрочем, зачем гадать? Попрошу прямо:
— Отзови свою куклу.
— Испугался?
Какая разница? Мою просьбу оставили без внимания? Хорошо, соглашусь с таким развитием событий. Но больше просить не стану.
Снова смотрю прямо перед собой, прикидывая, на каком расстоянии сзади и слева от меня находится противник. Четыре шага, да? Парень умеет считать: посох в моих руках не достанет дальше трёх. Но помимо счёта нужно ещё уметь читать и писать, чтобы прослыть учёным человеком, верно?
Перехватываю поднятый посох обеими руками: левая сверху, правая снизу. Скелет начинает движение в мою сторону, стало быть, труповод желает обезопасить себя вдвойне. Глупый... Да, палка коротка, но зато у меня имеется её продолжение, и весьма увесистое: сумка, которая сползает с плеча — по руке, на посох — и отправляется в полёт по длинной дуге, когда я поворачиваюсь к своему ближнему противнику.
Никогда не умел косить траву, но думаю, увидев, как падает подрубленный под колени русоволосый, любой косарь взял бы меня в ученики. Кожаное «лезвие» составленного из подручных средств оружия летит дальше, рукоять же возвращается обратно ударом наотмашь по резко очерченной скуле, отбрасывающим попытавшегося подняться парня спиной в глиняную лужицу. А на следующем вдохе конец посоха упирается в низ живота поверженного врага. Ну, почти в низ. Упирается довольно сильно, так, чтобы мысль о сопротивлении благополучно покинула русую голову ещё до претворения в жизнь.
— Отзови. Свою. Куклу.
Он молчит, приподнимаясь на локтях, тяжело дыша и глотая кровь из рассечённой губы. Глубоко посаженные глаза смотрят с ненавистью проигравшего там, где победа казалась неоспоримой и предрешённой.
— Плохо слышишь?
Усиливаю нажим. Ещё немного, и раздавлю ведь. Видят боги, раздавлю!
— Отзови, не упрямься.
А вот и хозяин подоспел. Подошёл не
Отвожу посох в сторону, позволяя русоволосому встать, а пока он отряхивается и скрежещет зубами, посылая мне проклятия, подбираю сумку. Испачкалась, конечно, но не промокла. Ладно, отчистим.
— А вы не из пугливых.
— Я наслушался страшных историй вдоволь. Наелся рассказами про нежить так, что теперь могу только отрыгиваться.
— Вижу.
Некромант — теперь сомнений уже не оставалось — подошёл ко мне и уставился на шнурки, обвивающие навершие посоха.
— Как вы догадались?
— О чём?
— Что ключ к мертвяку у моего помощника?
Я качнул пальцами бусины:
— У меня тоже... есть помощник.
— Позволите взглянуть?
— Только из моих рук.
— Конечно, конечно...
Он не стал дотрагиваться до протянутого посоха, только поднёс ладонь поближе и погладил воздух рядом со шнурками.
— Как занимательно... Осмелюсь спросить: что это такое?
— Вы маг, вам лучше знать.
— Да-да... — Он криво улыбнулся. — Но я не силён в устройстве артефактов.
— Кровь дракона.
Вернее было бы сказать, кровь кузена, но одно другому в данном случае не мешает.
Тёмные глаза алчно сверкнули, однако быстро потухли. Понятно — мой собеседник, как и всякий чародей, наслышан о свойствах драконьей крови, но лично для него она не представляет настоящего интереса. И правильно: в некромантии упор делается на тесное взаимодействие с источником Силы, а не на изыски и красивости.
— И каково её действие?
— Меняет цвет при творении волшбы. Сейчас, к примеру, вокруг нас не наблюдается действующих заклинаний. — Щёлкаю по пурпурному боку бусины.
— Да-да... И далеко простираются её возможности?
— Мне хватает.
— Конечно, конечно... — Он погружается в задумчивость.
Вообще-то не стоило торопить некроманта в принятии решения, ведь все необходимые шаги уже были сделаны: маска представлена, хорошая или плохая, но живая и отнюдь не плоская. Имеется недовольный настоящим, неглупый, хотя и неудачливый молодой человек. Помимо знаний наделён умением постоять за себя самостоятельно и с помощью подручных средств, то есть на простецкий испуг не возьмёшь, надо играть на интересе и азарте. Дай я собеседнику время, он пришёл бы к схожим выводам и сделал бы нужный мне шаг, однако... Именно время в подобном случае способно сыграть и против: чем больше времени проходит, тем больше шансов задуматься о неслучайности, скажем, происходящего, а от сомнений прямая дорога к подозрениям. Поэтому я спросил, не скрывая раздражения: