Право учить. Работа над ошибками
Шрифт:
Следующая пара минут прошла в совместном молчании, которое нарушил мой сосед по комнате:
— У меня цепкая память.
К чему сие замечание? Впрочем, раз предлагается беседа, побеседуем:
— Не сомневаюсь.
— И я не люблю прощать.
Ах вот он о чём! О шаловливой палочке, едва не лишившей его мужского достоинства.
— Не прощай.
Он приподнялся на локтях, чтобы лучше видеть моё лицо:
— При случае я...
— Отомстишь? Пожалуйста. Не знаю, зачем этот разговор, но извиняться не буду. И вообще, ты начал первым, помнишь?
Марек с сопением вздохнул:
— Мне было
Мне показалось, или в его голосе мелькнула растерянность? Не понимаю. Если слуге что-то приказывают делать, стоит ли сожалеть об исполнении чужой воли? На то он и слуга, чтобы быть продолжением господской длани. Но моего собеседника происходящее почти расстраивает... Странно. Однако не буду усугублять его печаль.
— А я и не в обиде. Но сдаваться не собирался, так что...
— Я бы тоже так сделал. Если бы умел, — добавил он с заметными нотками зависти.
— Могу научить.
— Правда?
— Правда.
Он вдоха четыре внимательно смотрел на меня, потом уверенно заявил:
— Врёшь!
— Почему же? Я же не обещаю научить всему, что знаю.
— А!
Ну вот, теперь меня хотя бы принимают за расчётливого человека, а не за готового всем услужить идиота. Отрадно.
— Захочешь — скажешь.
Русоволосый не ответил, но спустя минуту поинтересовался:
— Он тебе тоже плёл про деньги и власть?
Поскольку в голосе Марека звучало скорее утверждение, нежели вопрос, я не стал притворяться дурачком:
— С три короба.
— И ты поверил?
— Не нужно было?
Парень тяжело вздохнул:
— Кто знает... Может, всё так и будет.
— Но сам ты не слишком веришь?
Он повернулся на бок, подпирая голову рукой.
— Да пока ни денег, ни прочего не видел, всё больше скелеты трухлявые по косточкам собирал.
— И не страшно было?
— А чего их бояться? У меня папаня лекарем был при городской страже, так я покойников с детства насмотрелся, во всех видах. Мне бы, дураку, тоже лекарем заделаться, жил бы себе припеваючи, так нет же, славы захотелось.
— Давно служишь?
— С середины зимы.
— И пока обещанное выполняется?
Он хмыкнул:
— Не голодаем, и то ладно. Милорду для его дел то одно понадобится, то другое... Все деньги на мертвяков тратит. А на кой им деньги? Живым-то нужнее!
— Это верно. Но вроде бы наш хозяин не на пустом месте обещания даёт.
Марек согласился:
— Не на пустом, точно. Магичит изрядно! Видел, как у него мертвяк ходит?
— Ага.
— Прям как живой. И если всамделишную армию соберёт, то может, и завоюет.
— Мир?
— Да хоть городок бы какой, и того хватит на первое время.
— По разговору выходит, что скоро армия будет. И всё остальное приложится.
— Дай-то боги... — высказал надежду парень и накрылся покрывалом с головой, напоследок пробурчав из недр груботканого полотна: — А простить всё равно не прощу.
Я невольно улыбнулся. Ну и характер... Сколько у моего соседа ума, судить не возьмусь, но раз попал в услужение к некроманту, значит, не тупица. А ещё на удивление честный. Мог ведь не предупреждать, а наоборот, постараться завязать со мной дружеские отношения, чтобы потом, усыпив бдительность, отомстить. Заслуживает уважения, не меньше. И опаски, разумеется. Если прямо говорит о памятливости на обиды,
Ну да, отложим сражения на потом. На завтра. А сегодня мне нужен отдых. Драгоценная, скомандуй-ка моему серебряному другу слегка уменьшить старания!
Серебряные иглы, к присутствию которых в позвоночнике я уже почти привык за эти дни, всё равно оставались чужеродным телом: каждое малейшее движение ощущалось яснее ясного. Вот и сейчас, когда они слегка выдвинулись из ножен позвонков, можно было бы с точностью утверждать, сколько волосков свободы получено.
«Так лучше?..»
Ты ещё спрашиваешь? Гораздо лучше!
«Может быть, убрать вовсе?..» — осторожно предложила Мантия.
Я бы с радостью согласился, но... Хватит с меня Вуали. Тем более, — слышала? — мой новый знакомец будет караулить час для свершения мести.
«Слышала... Но стоит ли опасаться этого сопляка?..»
Может, и не стоит, потому что...
Я заставил зрение спуститься на Третий уровень.
Так и есть: вдоль природного Кружева разума вьётся мутно-белое привнесённое извне подобие, повторяя рисунок один в один. Должно быть, парень уже слишком много глотает отравленной воды... В кровь заражение также проникло, однако существенно меньше. Как такое возможно? Насколько помню Вэлэссу, тела её жителей пропитывались отравой равномерно, и к моменту смерти кровь и прочие ткани были одинаково подготовлены для вмешательства некроманта. Интересно, почему же у Марека я вижу совсем иное? Словно «милорд» не торопится превращать своего слугу в послушную куклу... Впрочем, а есть ли прок в мёртвом теле? Как только русоволосый перестанет самостоятельно двигаться, потребуется постоянное приложение Силы, а будущий завоеватель мира вовсе не так глуп, чтобы тратиться по мелочам. И вполне возможно, основное время уходит именно на создание второго контура разума, а не на введение яда в ткани тела. И всё же занятно, что исходное Кружево не подменяется, а заменяется... Невозможное действие? Не потому ли, что разум тесно связан с душой, а пока душа находится в теле или рядом с ним, любой пришлец останется не у дел? Но это всё из сферы пустых рассуждений, а сейчас, как ни горько, но придётся признать...
Мне ничто не угрожает, а парень обречён на смерть. Но иглы придётся оставить, так я могу хотя бы внятно чувствовать изменения в пространстве и пользоваться ими.
«Да уж...»
Не переживай, драгоценная! Осталось совсем немного. Злодея я уже нашёл, орудия его труда тоже где-то рядом. Больше меня волнует другое.
«Смещение?..»
Да. Откуда оно здесь взялось? Кто его установил? Есть предположения?
«Оно мне о чём-то напоминает... О чём-то давнем, очень давнем... Нет, пока не могу понять...»
Я подожду, не торопись вспоминать. У меня тоже в голове носятся обрывки мыслей, но... Никак не могу ухватить хотя бы одну за хвост.
«Значит, следует погрузиться в сон, дабы утром, с новыми силами...»
Доброй ночи, драгоценная.
— Почему было не заказать живых куриц? — спросил я, вешая на крюк в самом холодном из погребов связанные за ноги тушки.
— А кто за ними будет ходить? — Марек сплюнул прилепившееся к губам перо. — Я птичье дерьмо таскать не собираюсь, а милорд и подавно. Может, ты хочешь?