Право вернуться
Шрифт:
— Проводите?
— Я бы с удовольствием, мистер…
— Джойс, — наконец представился он.
— Я бы с удовольствием, мистер Джойс, но как раз собрался перекусить с приятелем. Тем более что у меня выходной. Думаю, что вы и сами разберетесь в нашем захолустье. Пойдете по этой улочке и примерно через двести ярдов увидите офис. На нем столько пулевых отметин, что можно подумать, будто у горожан только и радости, что пулять в нашу сторону. Только не делайте то же самое — шеф еще не выплатил мне жалованье за этот месяц.
— Благодарю вас. — Он скупо улыбнулся и вернулся к своим приятелям.
— Рассказывай.
— О чем?!
— Не лепи горбатого! Ты их как увидел, даже побледнел. Сёма… — я постучал пальцем по столу, — ты не на ферме, и косить под дурачка не советую. Для здоровья вредно.
— Ну… — нехотя выдавил он, — видел одного человека. Очень похожего на этих типов.
— Видел, говоришь… Где именно?
— На ферме.
— Он приезжал на ферму? Один или с компанией?
— Один.
— Зачем он приезжал и к кому именно?
— К мистеру Фоули. Они очень долго общались, закрывшись в комнате.
— Давно это было?
— Нет, не очень…
— Когда?
— Я уже и не вспомню…
— Вспоминай давай, черт бы тебя побрал!
— Это важно?
— Ты даже не представляешь насколько!
Он начал считать, что-то бормоча себе под нос, вспоминая какие-то несомненно важные мелочи, вроде «за два дня до того, как трехлетка сломала себе ногу» или «Вайс провалился в болото и был жутко зол, что утопил новый сапог». Если бы я не знал, что Семен из нашего мира, то сказал бы, что он один из местных жителей или ковбоев — слегка туповатых парней, которые книги видели только на витринах.
Так или иначе, но с датами немного прояснилось. Это было примерно за неделю до того, как в Ривертауне пропала маленькая девочка и… как вы помните, я прихлопнул парня с очками-консервами на котелке.
— Черт побери… — поморщился я и полез в карман за сигарами.
— Что-то не так? — опять заладил Семен и начал ерзать на стуле.
— Здесь все не так, — отрезал я, — и чем дальше, тем больше.
— Они похожи на сумасшедших механиков.
— Да, есть такое дело…
— Может, катер ищут, — предположил Покровский.
— Что?! — я вытаращился на Семена. — К-к-какой такой катер?!
— Ну… катер, который в озере лежит. Затонувший.
— Паровой?
— Нет, — покачал головой Покровский, — вроде из нашего мира.
Несколько секунд я переваривал услышанное, жевал кончик сигары и молчал. Потом досчитал до десяти и медленно выдохнул.
— Сёма, хвостом тебя по голове, ты никогда на голову не падал?
— Не-э-эт…
— Тогда какого черта ты молчал про эту находку?
— Как-то не подумал…
— Семен Покровский… Вы идиёт, каких мало! Рассказывай давай, чудо ты… в перьях.
26
Поначалу Семен кряхтел и мялся, как старая дева на приеме у гинеколога, и каждое слово приходилось вытаскивать клещами. Мне надоело слушать это блеяние, и я, наклонившись над столом, покрыл товарища по несчастью матом. Тихо, но от всей души. С чувством, толком и расстановкой. Помогло. Слова перестали застревать, и дело пошло на
Если не растекаться мыслью по древу, то вскоре после того, как Семен провалился в этот мир, а точнее, после двух дней скитаний, он набрел на тихую заводь, отделенную от озера узким проливом. Заливчик был небольшим, но глубоким. Берега заросли рогозом, который ошибочно называют камышом. Покровский как раз наловил немного рыбы на мелководье и намеревался забраться поглубже в заросли и отдохнуть.
— Ну… — опять начал тормозить он, — я решил выспаться.
— Это я уже слышал. Давай ближе к делу.
— На берегу ночевать было страшно, а тут это дерево подвернулось.
— Какое дерево?
— Ну как какое? Поваленное. Наклонилось над берегом и почти рухнуло, но, видно, корни сильные, вот оно и повисло над водой. Около полутора метров до поверхности не доставало.
— В общем, ты на него и забрался.
— Да, — кивнул он. — Устроился на развилке… День выдался тяжелый.
— Дальше.
— Смотрю, прямо под деревом, в воде, что-то белеет. Присмотрелся — катер! Метров пять или шесть длиной и лежит на боку, будто в яму какую-то попал.
— Осмотрел?
— Что?
— Сёма, не тупи! Катер, спрашиваю, осмотрел?
— Нет. — Семен покачал головой.
— Почему?!
— Я плавать не умею, а там слишком глубоко, да и вода была холодная.
— Час от часу не легче… Слушай, а на берегу ничего не видел? Ну… Пепелище от костра или еще что-нибудь похожее. Шалаш, например?
— Нет, не видел.
— Черт…
— Он там недавно лежит, — предположил Семен и впился зубами в отбивную.
— Это еще почему?
— Слишком уж белый. Будто совсем недавно затопили. Правда, это было пять лет назад и сейчас он будет выглядеть немного по-другому.
— Ну ты хоть наблюдательный, и то хорошо…
— Меня за это и в институте хвалили, — не удержался он и улыбнулся. Смущенно, будто извинялся за что-то очень неприличное.
Примерно через час мы закончили обедать и неторопливо отправились домой. Навстречу шел старик Розенталь, но я успел его заметить и благополучно шмыгнул на соседнюю улицу, чтобы не нарваться на разговор, щедро приправленный жалобами на окружающий мир. Боже меня упаси от этого счастья! Не хватало мне радости, чтобы слушать очередную историю про кота Изю. Подошли к дому, и я увидел шерифа Брэдли. Он сидел на лавочке и очень мило беседовал с нашей хозяйкой.
— Ну и где вы шляетесь, мистер Талицкий? — сердито пробурчал Брэдли и покосился на Покровского. Недовольно заломил бровь, нахмурился, но пересилил себя и поздоровался.
Семен кивнул и хотел убраться во флигель, но его перехватила миссис Грегори и отправила на кухню.
— Если вы забыли, сэр, то у меня небольшой отпуск, — сказал я.
— И как отдыхается?
— Неплохо.
— Ну-ну… — хмуро покосился он и кивнул на скамейку. — Сядь, разговор есть.
В этот момент из дома выглянула миссис Грегори и предложила нам кофе. Шериф, чтобы сгладить неловкую паузу, ухватился за предложение, и мы перебрались в беседку, заросшую диким виноградом. Здесь любят строить вот такие круглые беседки с остроконечными крышами, похожими на шлем Дмитрия Донского.