Право Вызова. Книга Вторая
Шрифт:
— Что?
— Что? — тут я понял, что уже несколько минут рассуждаю вслух. — Кхм-кхм. Так. Расскажу, как было дело. Мы с моей сестрой Василисой Ильиничной оказались в Твери совершенно случайно. В городе как раз был цирк, и мы…
Дальше я прогнал историю о том, как чета Прямухиных не смогла остаться в стороне от беды простых людей. О том, как мы переживали за Империю. О том, как мы искали способы предотвратить эпидемию и о том, как я внезапно вспомнил…
—…что мой дедушка выкуривал пчёл из улья на нашей
— А где же вы добыли подводную лодку и воздушный шар?
— О-о-о-о, — протянул я. — Ну это уже история не под запись. Она остросюжетна и хитросплетена. Боюсь, что ввиду природной скромности я не смогу рассказать её сходу, да ещё и голосом. Думаю, эта история заслуживает бумаги. Так что давай отпустим оператора и запишем её текстом? Как ты на это смотришь? Потом вместе доведём до ума, подредактируем где надо, и помимо эксклюзивного репортажа у тебя будет ещё и эксклюзивная статья.
— Хм-м-м, — в глазах Черепашкиной полыхнул охотничий азарт. — А давайте, Илья Ильич! Хорошая идея!
— Ты свободен, — скомандовала она своему оператору.
— Камеру оставь! — прикрикнул я на очкастого бедолагу, когда тот взялся за штатив. — Оставь, кому говорю!? Где она тут включается? Какая кнопка? Ага. Понял. Ну всё, давай уже, давай. Пиздуй.
Мужичок-оператор чуть не плакал. Он оказался более проницателен чем его напарница и уже смекнул к чему идёт дело.
Что ж…
Я понимаю, как тебе обидно, брат. Чисто по-мужски я тебя прекрасно понимаю. Но и ты меня пойми; пойми и давай-ка уже уёбывай туда, откуда вылез. Во френдзону.
Хлоп! — дверь за оператором закрылась.
— Итак, — Черепашкина взялась за телефон, открыла заметки и приготовилась записывать.
— Итак, — повторил я за ней. — А что, прям сразу и начнём?
— Ну да.
— Эх, рыжик-рыжик, — я покачал головой. — А как же для начала настроиться на прозу? А как же продумать архитектуру повествования? Не-не. Сначала нужно поймать настроение. А для этого нет средства лучше, чем бокал игристого, как думаешь? Брусника!
Брусника появилась прямо из кустов. В одной руке моя дриадка держала бутылочку шампанского, а в другой три бокала.
— Это моя ассистентка, — сказал я Черепашкиной. — Не смущайся её, пожалуйста.
По старой клюкволюдской привычке, Брусника была одета в ничего.
— Ой.
— Добрый день, — сказала дриадка, элегантно переступила через бортик джакузи и передала мне бутылку.
И пока я раскрывал фольгу, отворачивал проволочку и шатал пробку, моя дриадка села на Черепашкину сверху и принялась что-то нашёптывать ей прямо на ушко.
— Ой, — раскраснелась репортёрша. — Так я же… Ой…
Хлоп! —
— Да ты расслабься, — сказала Брусника, передала Апрелине Ониловне бокал и дёрнула её за верёвочку купальника. — Тебе понравится…
Жёлтый купальник висел на фикусе. Черепашкина плавала звездой на поверхности джакузи и периодически подёргивалась в конвульсиях.
— Как думаешь, долго она так будет? — спросил я у Брусники.
— Я думаю, ещё минут пятнадцать. Дай девочке отдохнуть, — ответила дриадка. — Я в первый раз тоже не ожидала такого… э-э-э… напора.
— Правда?
— Ага. Ну ничего, — Брусника потянулась через меня за бокалом шампанского и груди дриадки скользнули мне прямо по лицу; ненасытный писос опять встрепенулся. — Привыкнет. Ты просто зови её почаще.
— Думаешь?
— А почему бы нет? Да и вообще, перевози её сюда, — сказала Брусника. — Сделай наложницей. Ты же вождь, Илья Ильич, да к тому же аристократ. Я ещё только начинаю изучать ваши порядки, но уже прекрасно понимаю, что тебе полагается гарем. А иначе как-то несолидно получается.
Гарем, — подумал я. — Звучит-то как.
— Иначе люди рано или поздно начнут шушукаться у тебя за спиной. Мол, барин слаб.
— Вот как?
А правда ведь, Брусника шарит! Но я не допущу такого! Не позволю! Я задушу все эти грязные слухи в зародыше! Раз на кону стоит репутация семьи, значит так тому и быть! Да!
ДА-А-АА!
Какие бы трудности не встали у меня на пути. Как бы тяжело мне не было. Как бы я не уставал от этого ежедневного жаркого и разнообразного секса с толпой прекрасных молодых женщин, я справлюсь! Костьми лягу, но выдержу!
Во славу Рода!
Во имя престижа семьи Прямухиных!
Так…
Ладно…
Это всё прекрасно, но пора возвращаться к делам. А дела мои — становление эрцгерцогом, свержение Императора Российской Империи и возвышение семьи Романовых. И тут, — хуяк! — загвоздка.
Не понимаю в чём дело. Даже ума приложить не могу, но факт остаётся фактом. Эта скотина до сих пор не протрезвела. С того момент, как мы вытащили Андрея Павловича из вампирского логова, прошло уже больше суток, и никто ему не подливал.
Точно не подливал.
Я бы заметил.
Поначалу я грешил на сердобольную Ваську, — ну любит девочка животных всяких; жалеет их как может, — но та сказала, мол, ничего не делала. Не верить словам сестры у меня не было никаких причин. Это ж Васька. Не знаю, есть ли в этом мире другой такой же честный, добрый и милашный некромант.
Ну… Сталбыть вот.
На скорую руку в подвале поместья были оборудованы две камеры, — если уж у Бориски Безродного есть личная тюрьма, то мне она нужна и подавно.