Право – язык и масштаб свободы
Шрифт:
Кроме того, право – это еще и принудительный текст, властно изменяющий поведение людей. Но эта его способность («регулировать общественные отношения») не носит прямого характера, а осуществляется через сознание, которое и выступает непосредственным объектом правового воздействия. Одним из способов такого внушения является, например, особая ритмическая модель построения юридического текста, основанная на повторении одних и тех же стилистических конструкций.
Например, текст Салической правды практически полностью выстроен с использованием сложных предложений по модели «если – то»: «§ 1. Если кто будет вызван на суд по законам короля, и не явится, присуждается к уплате 600 ден., что составляет 15 сол. § 2. Если же кто, вызвавши другого на суд, сам не явился, и если его не задержит какое-либо законное препятствие, присуждается к уплате 15 солидов в пользу того, кого он вызовет на суд…§ 4. Если же ответчик будет занят исполнением королевской службы, он не может быть вызван на суд. § 5. Если же
302
Цит. по: Салическая правда//Хачатуров Р.Л. Источники права. Вып.2. Тольятти, 1997. С. 5.
Наряду с этим юридические тексты могут содержать и прямое указание на мир и солидарность в качестве правовых ценностей. Пример такого рода находим в другом средневековом памятнике – так называемом Декрете Хлотаря: «В целях соблюдения мира повелеваем, чтобы во главе отрядов ставились выборные сотники и чтобы их верностью и тщанием охранялся вышеназванный мир. И дабы с помощью божией, между нами, родными братьями, была нерушимая дружба (постановили), чтобы сотники имели право преследовать вора и идти по следам в провинциях и того и другого государства» [303] . Упоминание о «нерушимой дружбе», могущее показаться излишним, становится в данном случае обоснованием конкретных юридически значимых властных решений; «дружба», противостоящая вражде, обозначает не что иное, как социальную солидарность.
303
Договор о соблюдении мира государей Хильдеберта и Хлотаря – королей франков//Там же. С.25.
Прямые ссылки на солидарность как на общественный идеал неизменно встречаются в юридических текстах, относящихся к различным культурам и историческим периодам. В эпоху Средневековья, например, они сравнительно нечасты, поскольку основное идеологическое подкрепление социальной солидарности обеспечивалось христианской религией. С наступлением
Нового Времени юридические тексты обретают большую декларативность, то есть наполняются такими положениями, которые не столько имеют прямую регулятивную силу, сколько выполняют функцию «идеологической разметки», выступая своего рода заменителем религии в деле сохранения солидарности на уровне коллективного самосознания.
Незаменимость правовых форм в качестве социальных интеграторов особенно наглядно проявляется в переходные и революционные эпохи. Любая революция выносит приговор существующему правопорядку, возлагая на него значительную часть вины за бедственное состояние общества. Но характерно, что ни одна революция не ограничивается в сфере права чистым отрицанием. Разрушив прежний правовой порядок, революция практически сразу же ускоренными темпами начинает порождать собственные нормативные формы. Более того, именно великие революции вызывают к жизни появление выдающихся памятников права: так, английская буржуазная революция XVII века создала первую и единственную в истории страны писаную конституцию – уникальный документ под названием «Орудие управления», – а окончание революционного цикла отмечено изданием таких судьбоносных для английской правовой системы законодательных актов, как Билль о правах и Хабеас корпус акт. Великая Французская революция обогатила историю мирового права Декларацией прав и свобод человека и гражданина; первыми шагами Октябрьской революции в России также становятся юридические документы – Декрет о мире, Декрет о земле, Декреты о суде и т. п. Революционный опыт подтверждает универсальность и необходимость права в качестве средства социокультурной интеграции, поскольку вслед за разрушением старого правопорядка революционные силы почти немедленно вынуждены сами обращаться к правовой форме для внедрения и легитимации новых принципов общественной жизни. То же самое, в сущности, относится не только к революциям, но и к любым переходным стадиям в развитии общества.
Поскольку новые правовые системы в значительной степени секуляризованы, то есть очищены от религиозного содержания, то они нуждаются в новых идейно-эмоциональных резервуарах, которыми становятся Конституции. Декларативность конституционных актов вовсе не является их системным изъяном, как иногда считают.
Роль правовых деклараций заключается в том, чтобы юридически артикулировать систему ценностных ориентиров, поддерживающих в обществе необходимую солидарность.
«Конституирование» социальной среды при помощи верховного нормативного текста, наделенного соответствующим именем,
Действующая Конституция Российской Федерации является законом переходного государства, раздираемого острыми внутренними конфликтами, и потому в ней занимает центральное место риторика социальной целостности и солидарности. Именно этому в основном посвящена преамбула к Конституции, где многократно в различных вариациях выражена идея о сплоченности и единстве российского общества. Формулировка «многонациональный народ» усилена словами «соединенные общей судьбой на своей земле», «гражданский мир и согласие», «исторически сложившееся государственное единство» и др. Столь настойчивое повторение может свидетельствовать о том, что именно сохранение единства и предотвращение распада являлось основной задачей права в момент принятия Конституции.
Для сравнения можно процитировать преамбулу более раннего («саратовского») проекта российской Конституции: «Мы, граждане Российской Федеративной Республики, сознавая историческую ответственность за судьбу России, свидетельствуя уважение к суверенным правам всех народов, входящих в Союз суверенных Республик, в целях обеспечения достойной жизни и подлинно свободы нынешним и всем последующим поколениям, сохранения и укрепления единства России, исходя их принципов незыблемости прав человека, социальной справедливости, свободы самоопределения наций, защиты прав всех народов, населяющих Российскую Федеративную Республику, их культуры, традиций и языка, твердо решив создать демократическое правовое государство, развивая и укрепляя отношения сотрудничества со всеми народами мира, способствуя сохранению жизни на Земле, основываясь на Декларации о государственном суверенитете Российской Федеративной Республики 1990 года, торжественно принимаем и провозглашаем настоящую Конституцию» [304] . При тождественности основного содержания очевидно и некоторое различие между двумя преамбулами: по сравнению с принятой Конституцией в саратовском проекте идея социального единства занимает гораздо меньше места («сохранение и укрепление единства» упоминается всего один раз в общем перечислении). Выражение «граждане Российской Федеративной Республики» более корректно, чем «многонациональный народ», но использование множественного числа не создает впечатления, что речь идет о едином субъекте.
304
Саратовский проект Конституции России. М., 2006. С. 9.
Дальнейший текст действующей Конституции РФ также переполнен аналогичными напоминаниями о единстве в его различных аспектах: о суверенитете, распространяющемся на всю территорию страны (ч.1 ст. 4); об обеспечении государством своей целостности и неприкосновенности (ч.3 ст. 4); о государственной целостности и единстве системы государственной власти как принципах федеративного устройства (ч.3 ст. 5); о единстве российского гражданства (ч.1 ст. 6); о единстве экономического пространства, свободном перемещении товаров, услуг и финансовых средств (ч. 1 ст. 8); о запрете объединений, угрожающих целостности государства (ч. 5 ст. 13); о применении Конституции на всей территории страны (ч. 1 ст. 15); об установлении основ единого рынка на федеральном уровне (п. «ж» ст. 71); о недопустимости установления таможенных границ, пошлин, сборов и каких-либо иных препятствий для свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств на территории России (ч.1 ст. 74); о единой системе исполнительной власти (ч. 2 ст. 77) и т. п.
В самом тексте Конституции прямо названо еще одно интегрирующее начало – Президент Российской Федерации. Именно он несет на себе основную нагрузку по обеспечению единства: принимает меры по охране суверенитета Российской Федерации, ее независимости и государственной целостности, обеспечивает согласованное функционирование и взаимодействие органов государственной власти (ч.2 ст. 80); торжественно дает присягу защищать суверенитет и целостность государства (ч.1 ст. 82). Тот же смысл имеет символическое упоминание о «согласительных процедурах», применяемых Президентом для разрешения разногласий между органами власти (ч. 1 ст. 85): «согласие», «согласование» во всех случаях обозначают одну из форм социального единения. Президент, по существу, является воплощением самой Конституции, выполняет одинаковые с нею функции; и это вполне отвечает традициям российского общества, которое охотнее интегрируется вокруг человеческой личности, чем вокруг юридического текста.
Таким образом, в действующей российской Конституции использованы практически все основные приемы, благодаря которым юридический текст может стать интегрирующим и солидаризирующим фактором:
во-первых, напоминание об общей территории («родной земле»);
во-вторых, указание на единство исторического опыта («соединенные общей судьбой», «исторически сложившееся государственное единство», «память предков»);
в-третьих, репрезентация коллектива в качестве единого субъекта («многонациональный народ»);