Православие. Честный разговор
Шрифт:
Впрочем, у Запада есть два выхода. Первый – это создание по всему миру множества очагов конфликтов, причем крайне разрушительных (ядерных, химических), которые позволили бы избавиться от двух-трех «лишних» миллиардов, а заодно оправдали бы экономическую чрезвычайщину типа отказа США от девальвирующегося доллара или экспроприации ближневосточных запасов нефти. Но это путь небезопасный – недавние конфликты показали, что управлять ими нелегко, да к тому же они запросто могут перекинуться на сам Запад.
Второй путь – это создание глобального оруэлловского тоталитарного режима – с повсеместной электронной слежкой, с промыванием мозгов, с жестким подавлением диссидентов, с распространенной
Я не верю, что вся мировая история руководится масонскими ложами или другими тайными обществами. Между прочим, так считают не только наши православные «ультра», но и некоторые светские деятели, тем же масонам вполне симпатизирующие. Вот подлил масла в споры вокруг масонов и католических орденов, якобы им противостоящих, пресловутый фильм «Код да Винчи»… Впрочем, нельзя отрицать, что в мире есть тайные общества, пытающиеся влиять на жизнь человека, народов, международных структур. Есть группы, которые создали настоящую религию человекобожия – со своим «богословием», со своими догматами, с обрядами, подчас более чем странными и даже изуверскими. Фанатизм и уверенность в своей конечной правоте у них развиты не хуже, чем у тоталитарных сект. Не эти ли группы и являются реальным центром «идеологически индифферентного» секуляризма?
Так это или не так, скрытность подобных сообществ демонстрирует, что они чувствуют свою слабость в открытой дискуссии. Зачем держать в тайне собственные взгляды, если люди способны их принять и разделить? Между прочим, в Основах социальной концепции Русской Православной Церкви православным христианам предписывается не создавать тайных обществ, которые предполагают «исключительное подчинение своим лидерам и сознательный отказ от раскрытия сути деятельности организации» перед Священноначалием или на исповеди. Документ также говорит, что Церковь не может одобрить участия наших мирян и в неправославных тайных обществах, ибо они «по самому своему характеру отторгают человека от всецелой преданности Церкви Божией и ее каноническому строю» (ОСК, V. 4).
Тот, кто уверен, что несет людям благо, не должен от них прятаться. Вот почему я никогда не понимал тех «православных общественников», которые одно время пытались создавать тайные «рыцарские ордена» по западному образцу. Мы вправе ожидать открытости и от секуляристов. Давайте вести прямой диалог, а не действовать методами закулисной бюрократии и интриги! Убежден, что граждане имеют полное право потребовать ясности в вопросе о том, принадлежат ли власть имущие к тайным сообществам. Этот вопрос может быть задан и политикам перед выборами, и чиновникам – государственным и международным, – и владельцам компаний, услугами которых мы пользуемся. Конечно, их право – хранить тайну. Но точно так же право не поддерживать их есть у всех, кого смущает наличие тайных убеждений и сокрытых от внешнего глаза ритуальных практик.
Надо ли церковным людям оплачивать заказные публикации? Убежден, что ни в коем случае. Во-первых, заказ почти всегда виден, а многие СМИ специально помечают «джинсу». Во-вторых, один раз пойдя по пути работы с прессой на основе заказа, ты надолго обречешь себя на коммерческие отношения с журналистами и разного рода посредниками. Ничего хорошего «за так»
Все это напоминает мне одну историю, рассказанную российским дипломатом, работавшим в Китае. Снимая жилье, он пообщался с местными жителями. Те предупредили иностранца, что ни в коем случае нельзя кормить бродячих собак. Скоро приехала его супруга, ей животных стало жалко, и она бросила им что-то съестное. После этого собачьи стаи осаждали бедную семью долгие месяцы.
Неправда, что современный город – это большая деревня. Это просто плотное скопление таежных хуторов, не сообщающихся друг с другом. Мы долго жили в соседних домах с одним московским режиссером-документалистом. Что-то друг о друге слышали. Потом познакомились – на кинофестивале в Локарно.
С тех пор встречались два раза – в цюрихском аэропорту и, представьте себе, в родном дворе. Недавно, во время приема на Родосе, был представлен его дочери, с которой мы, как выяснилось, ходили в соседние школы. Может быть, еще встретимся – мало ли в мире проходит всяких тусовок…
Во многих аэропортах сейчас есть молитвенные комнаты разных религий и конфессий. Наверное, наиболее политкорректно поступили в Брюсселе. Там есть три храма-часовни – православный, католический и протестантский, а также мечеть, синагога и… кабинет «гуманистического консультанта». Все культовые помещения открыты круглосуточно. Лишь за стеклянной дверью «атеистического пастора», запертой на замок, обычно виден одинокий стол, заваленный книгами-журналами. Самый заметный предмет на нем – переполненная пепельница. За многие мои посещения брюссельского аэропорта только один раз я увидел «консультанта» – сидел за столом скучающий бородатый мужчина довольно непривлекательной наружности. Увидев меня, жестом пригласил пообщаться. Но желания пройти «атеистическую исповедь» как-то не возникло…
Как-то разговорился с одним человеком, который воевал и вел переговоры с боевиками в Чечне и Таджикистане. Он сказал: «Чтобы бороться, договариваться или жить в мире с этими людьми, нужно быть такими же фанатиками, как они. Иметь такую же силу веры».
Идеи и жизнь
Один греческий православный общественник сказал мне, что не нужно было «кодифицировать» церковные взгляды на современную жизнь в Основах социальной концепции Русской Православной Церкви. Аргумент против такой: в Православии всегда оставлялась широкая свобода для разных политических взглядов, по многим общественным проблемам сохранялась сознательная недоговоренность. Этим, по мнению моего собрата, мы в лучшую сторону отличаемся от католиков, у которых все детерминировано, поскольку можем при одних обстоятельствах, когда это выгодно, сказать: «Церковь учит так», а при других, когда выгодно иное, – утверждать прямо противоположное. Не спутал ли мой собеседник мудрость и свободу с житейской хитростью?
Тема и вправду непростая. В Священном Писании мы нередко встречаем разные ответы на один и тот же вопрос. И это значит: есть время поступать так и есть время поступать ровно наоборот. Различать эти времена христианин призван своим преданным Богу сердцем. Католики действительно ошиблись, когда много веков назад решили прописать детали политического, экономического и даже научного выбора на все времена, связав с этими деталями авторитет Церкви, которым потом пришлось расплатиться с большими процентами. Неправильно, на мой взгляд, поступили и мы в начале XX века, когда определили: священник может быть октябристом, кадетом, но не социалистом.