Православные церкви Юго-Восточной Европы (1945 – 1950-е гг.)
Шрифт:
7 декабря 1947 г. Патриарх Алексий I послал Александрийскому Патриарху разъяснительное письмо по поводу его приглашения на Всеправославное совещание в Москву (копии письма были разосланы для осведомления и другим Патриархам): «Полагаю, что тут имеется большое недоразумение. Мы поставили вопрос о созыве не Вселенского Собора, а лишь Совещания Предстоятелей Православных Церквей, каковое Совещание, как по своему составу, так и по своей компетенции существенно отличается от Собора. Священные каноны требуют, чтобы на Соборе присутствовали все епископы… Между тем, мы пригласили на Совещание только Предстоятелей Церквей, над которыми мы не имеем никакой власти, и поэтому их прибытие на Совещание зависит только от их доброй воли. Тогда как постановления Собора являются обязательными, постановлениям Совещания будет следовать лишь тот, кто с ними согласится и, притом, если и епископат данной церкви будет согласен со своим Предстоятелем. Вы желаете уверить нас, что Греческие Церкви неповинны в том, что греческая печать пишет против Русской Церкви. И нам хотелось бы, чтобы это было так и на самом деле. Но разве мы можем закрыть глаза на статью в официальном органе Элладской Церкви, и притом принадлежащую перу митрополита Закинфского Хризостома,
72
ГАРФ, ф. 6991, оп. 2, д. 65, л. 79–85.
В 1948 г. в Турции усилилась кампания против Патриарха Максима, которого обвиняли в том, что он не выступил открыто на стороне греческих монархистов, не отлучил коммунистов от Церкви и т. д. Считая Патриарха Максима человеком «ложного направления» и «русофилом», турецкое правительство предпринимало активные усилия по его отстранению от управления Церковью. Уже в мае 1947 г. Патриарх Максим был на длительный срок направлен на лечение в Афины. Больше года на него оказывалось сильное давление и проводилась дискредитирующая кампания в средствах массовой информации, хотя Патриарх и заявлял, что не является коммунистом, а желает лишь объединения Православных Церквей [73] .
73
ГАРФ, ф. 6991, оп. 1, д. 132, л. 71, 72, 80.
Первосвятителя Максима V также прямо обвиняли в том, что он не уступает Патриарший престол кандидату американцев – Нью-Йоркскому архиепископу Афинагору (Спиру). Последнее обстоятельство особенно волновало советское руководство, так как, выдвигая своего кандидата на Вселенский престол, власти США тоже стремились к влиянию на православный мир. И если Православные Церкви стран «народной демократии» оказалось невозможно вывести из-под влияния Москвы, то на колеблющихся Восточных Патриархов можно было воздействовать. В докладной записке Г.Г. Карпова К.Е. Ворошилову от 9 мая 1948 г. говорилось: «…начиная с 1946 г., американцами при содействии греческого правительства разными путями ведется подготовка к тому, чтобы на Вселенский Патриарший престол в Константинополе поставить своего человека, враждебного Советскому Союзу, тогда как Вселенский Патриарх Максимос высказывался в свое время в пользу сближения с Русской Церковью. На его место намечается архиепископ Нью-Йоркский Афинагор, грек по национальности, американский подданный» [74] .
74
Власть и Церковь в Восточной Европе. 1944–1953 гг. Т. 1. С. 680.
Несмотря на политическое давление, Патриарх Максим все же отправил делегацию в составе его экзарха в Центральной и Западной Европе митрополита Фиатирского Германа, митрополита Родосского Тимофея и протопресвитера Константина Маройтакиса в Москву на празднование 500-летия автокефалии Русской Церкви. В рамках празднования с 8 по 18 июля 1948 г. проходило совещание глав и представителей Поместных Православных Церквей. В конечном итоге оно оказалось даже более представительным, чем ожидалось. В Москву приехали делегации 11 автокефальных Церквей из 13. Иерусалимский Патриарх прислал телеграмму с извинениями, что только война в Палестине и осада Иерусалима помешали его представителям прибыть в СССР, и впоследствии одобрил все решения совещания. Лишь Кипрская Церковь не изменила своей бескомпромиссной позиции. Две делегации – Константинопольская и Элладская – прибыли только на празднества и в работе совещания непосредственно не участвовали, пытаясь воздействием на некоторых глав Церквей сорвать принятие ряда решений, особенно направленных против экуменического движения [75] .
75
РГАСПИ, ф. 17, оп. 8, д. 407, л. 100–103.
В качестве причины было объявлено мнимое нарушение порядка созыва общеправославных встреч. По некоторым сведениям, Патриарх Максим заявил, что Предстоятель Русской Церкви вначале должен был сообщить о своей инициативе ему, как первому епископу Православной Церкви, а он мог бы оповестить об этом глав других Поместных Церквей и в случае их согласия разослать официальные приглашения [76] .
Митрополит Герман сразу же после прибытия в Москву отказался от участия в работе совещания, хотя и собирался пробыть в СССР до 19 июля; по словам владыки, он имел на этот счет оговоренное в мандате категорическое указание Патриарха Максима. По мнению Г.Г. Карпова, митрополит преследовал цель «привлечь Русскую и Православные Церкви Балканских стран в экуменическое движение с тем, чтобы предотвратить срыв предстоящей Амстердамской Ассамблеи». В отчетах Карпова о первых днях работы совещания владыке Герману уделялось большое внимание. В частности, говорилось, что он известен «как английский разведчик» и дает интересные ответы на вопрос о состоянии здоровья Вселенского Патриарха, заявляя, что тот «долго болел шизофренией и в ближайшее время должен уйти на покой» [77] .
76
Владислав Цыпин, прот. Указ. соч. С. 355.
77
РГАСПИ,
В сообщении от 12 июля о торжественном открытии Всеправославного совещания Г.Г. Карпов указал, что, в отличие от других выступлений, речь митрополита Германа была «сухо-официальной и бесцветной». В завершение первого пленарного заседания по предложению Патриарха Алексия была составлена приветственная телеграмма И.В. Сталину, которую подписали и представители Константинопольской и Элладской Церквей [78] .
При этом Фиатирский митрополит, согласно одному из отчетов Г.Г. Карпова А.А. Жданову, вел «обработку некоторых глав Церквей», чтобы они сопротивлялись принятию решений, рекомендовал митрополиту Софийскому Стефану выступить против предполагаемых резолюций, а также безуспешно пытался повлиять на работу комиссий совещания, в особенности на комиссию, работавшую над вопросом участия Православных Церквей в экуменическом движении [79] . Со своей стороны участники работы совещания после замечания Патриарха Алексия: «Мы глубоко сожалеем о том, что иерархи Греческих Церквей не получили полномочий на участие в нашем Совещании. Мы опасаемся, как бы не были разрушены каким бы то ни было образом единство и полнота Церкви, что считает не меньшим злом, чем создавать ереси, святой Иоанн Златоуст», по предложению Румынского Патриарха Юстиниана постановили занести в протокол общее сожаление по этому поводу [80] .
78
Деяния Совещания Глав и Представителей Автокефальных Православных Церквей в связи с празднованием 500-летия Автокефалии Русской Православной Церкви. 8-18 июля 1948 года. Т. 1. М., 1949. С. 84; ГАРФ, ф. 6991, оп. 1, д. 290, л. 47.
79
РГАСПИ, ф. 17, оп. 32, д. 8, л. 32, 40.
80
Деяния Совещания Глав и Представителей Автокефальных Православных Церквей. Т. 2. С. 451; Болотов С.В. Указ. соч. С. 249.
15 июля в честь участников совещания был дан праздничный обед, устроенный Советом по делам Русской Православной Церкви; на этом обеде присутствовал и митрополит Герман, который, остановившись в своем выступлении на деятельности Совета, назвал Карпова «министром», оказывающим Церкви «неоценимую поддержку» и способствующим «укреплению и процветанию Православия в Советском Союзе». Празднества и заседания проходили в Москве почти всю первую половину июля. Об их ходе Г.Г. Карпов регулярно писал доклады в ЦК ВКП(б), копии которых передавались И.В. Сталину. Все решения совещания заранее получили санкцию партийного руководства [81] .
81
РГАСПИ, ф. 17, оп. 8, д. 407, л. 25; Власть и Церковь в Восточной Европе. 1944–1953 гг. Т. 1. С. 727–728.
В результате предварительной работы удалось достичь единства позиций участников совещания, хотя без борьбы не обошлось. Единогласно были приняты постановления «Ватикан и Православная Церковь», «Экуменическое движение и Православная Церковь», направленные против Римского Папы и гнезда протестантизма Америки, а также схожее по характеру «Обращение к христианам всего мира» с призывом «бороться за мир против поджигателей войны» [82] . Между тем на совещании решались и вопросы, которые вполне могли бы ставиться на Вселенском Соборе (об англиканской иерархии, о церковном календаре и др.). Изданные деяния его содержат интересный материал по многим и сейчас злободневным богословским вопросам.
82
РГАСПИ, ф. 17, оп. 8, д. 407, л. 104–105.
Однако политическое давление все же сказалось, и это стало главной причиной «низкого качества» многих решений. Один из участников совещания жестко, хотя и несколько тенденциозно, отозвался о его работе: «Все постановления Совещания были слабоумными, плохо разработанными и плохо согласованными, как с действительностью, так и с искренним мнением самих участников Совещания. По выступлениям и спорам в Экуменической комиссии и по резолюциям всех комиссий, а также по декларациям его видно, что участники просто не были подготовлены к достаточно глубокомысленному обсуждению этих важнейших вопросов, а на основании такого обсуждения к вынесению знаменитых определений и постановлений, которые бы прозвучали во Вселенской Церкви подобоапостольским голосом. Поэтому вся основная работа Совещания прошла неавторитетно и не имела ни вселенско-соборного духа, ни вселенско-соборной силы» [83] .
83
ГАРФ, ф. 6991, оп. 1, д. 141, л. 48.
Тем не менее с точки зрения советского руководства, как видно из итогового отчета Г.Г. Карпова, совещание прошло вполне успешно. Задача-минимум – сплочение восточноевропейских Церквей под руководством Московской Патриархии – была выполнена, намеченные постановления приняты. В Совете Министров СССР приступили к подготовке так и не состоявшихся решений об организации новых встреч глав Православных Церквей, увеличении денежной помощи Восточным Патриархам, усилении деятельности Московской Патриархии за границей [84] . В следующем 1949 г. были изданы «Деяния» совещания в двух томах – последний отзвук амбициозного замысла провести Всеправославный Собор в Москве. Однако в это время международные и внутренние аспекты советской религиозной политики уже начали существенно меняться.
84
РГАСПИ, ф. 17, оп. 32, д. 8, л. 108.