Правосудие любой ценой
Шрифт:
– А она отказалась, – Гринчук невесело усмехнулся.
– Да, отказалась. Говорит, что выжить без чужой помощи она может. А вот умереть…
Все помолчали.
Михаил вернулся к столу, взял оставшуюся посуду, отнес ее к мойке.
Гринчук убрал со стола сахарницу и чайник для заварки.
– Кстати, Ваня, – прервал, наконец, молчание Гринчук. – А с похоронами…
– Все нормально, – Браток посмотрел на часы. – Вот сейчас, как раз, все должно заканчиваться. Обещали всех троих похоронить нормально, без понтов, но по-человечески. Цветов я не заказывал.
–
Гринчук хлопнул ладонью по столу.
– Кто и что делает дельше?
– Я встречаюсь с Мальвиной, – сказал Браток. – Встречаюсь и договариваюсь с ней о подробностях выступления. Хотя, Юрий Иванович…
– Что?
– Какого хрена вот так выделываться и крутиться вокруг этих уродов? Надавать ему тупо в дыню, припугнуть и поставить в угол.
– А потом – следующего, – подхватил Гринчук. – И следующего. И еще одного. Лучше уж все пресечь одним махом.
– Как скажете, Юрий Иванович, – в голосе Братка все-таки прозвучала нотка неодобрения.
– Михаил? – Гринчук обернулся к Михаилу.
– На сегодня у меня – все. Собирался поехать к маме Ире. Ночевать, наверное, буду там же.
Гринчук молча кивнул. Он и так чувствовал себя виноватым перед Ириной, а тут еще… Гринчук решительно встал из-за стола:
– У меня несколько небольших встреч, а потом – посещение крутого кабака. Если что – звонить на трубу. Вопросы?
Зазвонил мобильник.
– Слушаю, – сказал Гринчук. – Да. Естественно, иду. Обязательно. Понимаю, что могут быть проблемы. Спасибо за предупреждение.
Гринчук спрятал телефон в карман.
– Что случилось? – спросил Браток.
– Нет, но как народ меня любит! – патетически воскликнул Гринчук. – И так обо мне заботится.
– Снова о Махмутове?
– Да. На этот раз – сам Баев звонил. Кто-то из подчиненных сказал, что Махмутов задумал какую-то пакость для меня.
– Третий, – сказал Браток.
– Пятый, – поправил Гринчук. – Третьим меня предупреждал Граф, а четвертым… четвертой – Милочка. Что-то задумал этот засранец. Какой-то сюрприз приготовил.
– Поехал я к Мальвине, – сказал Браток. – Мало ли что.
– Мало, – согласился Гринчук. – Смотри там – соблюдай моральный кодекс строителя капитализма и не пей.
– Я на работе не пью, – сказал Браток.
Начальник областного управления милиции тоже на работе не пил. Обычно. Мог, конечно, принять рюмочку, но обязательно по важному поводу и в компании. Вообще, пьяным генерал-лейтенанта не видели уже очень давно. Или, если быть совсем точным, напивался до потери контроля над собой последний раз генерал-лейтенант еще тогда, когда был старшим лейтенантом. Он тогда впервые выполнил важный заказ, отмазал очень серьезного человека и получил самую большую в своей жизни на тот момент сумму денег. На душе было мерзко. Рот наполнился горечью, и чтобы эту горечь смыть, старший лейтенант влил в себя две бутылки водки.
Генерал-лейтенант допил бутылку коньяка, закрутил пробку, тщательно контролируя свои движения, и потянулся к селектору.
А генерал собирался надраться совершенно конкретно. Душу жгло. И это не только коньяк. Позор. С ним поступили, как с сопляком. Как…
Генерал встал из-за стола, надел фуражку. Твердым шагом вышел в приемную. Приказал лейтенанту вызвать машину к подъезду. Спустился по лестнице и вышел на улицу, сел в машину и приказал везти себя на дачу. Не хватало, чтобы жена стала задавать дурацкие вопросы, отчего это муж решил напиться. А муж решил напиться. И на даче для этого все было – наполненный бар, тишина и одиночество. Когда жена генерал-лейтенанта узнала об этом, то очень удивилась.
Как удивилась и жена старшего лейтенанта милиции Горкина. Только в ее случае все было немного по-другому. Старший лейтенант, почувствовав желание выпить, не стал собирать друзей или забиваться в уголок, а купил пару бутылок шампанского, конфет, икры и, почему-то, оливкового масла. И приехал домой раньше обычного. Хотя домом комнату в коммуналке, муж и жена Горкины называли только по привычке. Комнату они снимали. Муж, жена и двое детей. Муж стоял в очереди на квартиру, но порядковый номер в очереди и темпы строительства жилья для сотрудников милиции если и обещали жилплощадь, то где-нибудь к пенсии.
– Выпьем, – сказал Горкин, и поставил бутылки на стол.
Старший сын был в детском саду, а годовалая дочка как раз спала.
– Ты чего? – спросила жена.
Шампанское и тем более икра не могли входить в расходные статьи их семейного бюджета. Просто не вмещались туда.
– Есть повод, – сказал Горкин.
Он не знал, что в это же самое время напивается генерал-лейтенант. Не знал, что и майор Капустин целенаправленно вливает в себя водку. И тем более не знал Горкин, что причина у всех их практически одна. Подполковник Гринчук.
– Какой повод? – жена Горкина достала из шкафа два фужера и села к столу.
Горкин, оглянувшись на спящую дочь, тихо открыл шампанское, хотя хотелось, чтобы пробка выстрелила в потолок. Налил шампанское в фужеры.
– Что случилось? – спросила жена.
Горкин приложил палец к губам, потом полез в свою сумку, которую обычно брал на дежурство, и достал из нее бумажный пакет. Протянул его жене. Пальцы Горкина дрожали. Принимая пакет, его жена вдруг почувствовала, что это волнение передалось и ей.
Развернув бумагу, Горкина охнула. Деньги. Американские. Много. Она никогда не держала столько денег в руках. Горкина попыталась на глаз прикинуть, сколько именно, но испугалась. Деньги упали на стол.
– Откуда? – выдохнула Горкина. – Зачем?
Не мог никто заработать такую сумму честным путем, это сразу же полыхнуло в мозгу Горкиной. Значит, ее муж… Ее непутевый муж…
– Успокойся, – тихо сказал Горкин. – Это не ворованные. И не от бандюков. Просто я помог хорошему человеку. Его хотели подставить, а я предупредил.