Правый
Шрифт:
– Музыка. Мама слушает музыку.
– Опять! Мама? Кто такая мама?
– Это та, которая о нас заботится, думает о нас каждую минуту.
– Откуда знаешь?
– Это надо просто чувствовать.
***
После поездки в Саратов у Ани осталось пару дней отпуска. Домашние рутинные дела: разобрать одежду в шкафах, навести порядок в кухонных шкафчиках, перемыть окна, отнести одежду в химчистку. В круговерти домашних дел она никак не могла забыть женщину из поезда. Соню. Целый день мысли о них не покидали, и вечером она набрала номер. Зуммер закручивался в полость уха, как шуруп. Почему-то подрагивали пальцы.
– Неправильно набран номер.
– Вот тебе раз! Записала, наверное, не так. Все. Потеряла. А, собственно, зачем звонила? Любопытство свое потешить? Ведь ни на что большее не способна. Никогда не вылезу из своего удобного мирка.
Легла спать, а сон все не шел. Мысли кружились, как встревоженные пчелы. Никак не могла забыть соседок из поезда. Что-то не давало покоя. А что? Помочь чем-то? Тогда чем? У девочки есть мама, какая никакая – это лучше, чем совсем чужая посторонняя женщина. Закрыла глаза. А перед глазами Соня. Соня в больнице. Биохимия, наверняка. Волосы вылезли. На голове платок, яркий китайский халат висит, как на вешалке. И глаза, огромные на опавшем лице:
– Ася, Астра, Асенька?
– Не знаю. Не могу дозвониться. Никто не берет трубку.
– И мне не звонят. Я с ума схожу от этого голоса « Абонент временно не доступен, перезвоните позднее!»
– Ну и что ты, Соня, волнуешься? Она мать. Девочка в порядке. Твоя задача лечиться и выздоравливать. А Люба тебе обязательно перезвонит.
– Может, ты сама попробуешь дозвониться?
– Хорошо, дай мне ее телефон. Я позвоню.
– Да, прости, и еще я забыла. Пожалуйста, зайди в храм. У тебя есть храм рядом с домом? Поставь свечку Серафиму Саровскому.
– Да я не хожу. Вернее, была, конечно. Как-то в прошлом году на праздник. На какой и не помню. Кажется, на Рождество. Или на Крещение. Точно. Еще за святой водой в очереди стояла целый час.
– Не важно. Ты просто зайди. Поставь свечку. И помолись. Как умеешь.
– Да я и не знаю вовсе. Стыдно, ведь не была ни разу в этом году.
– Не важно. Бог принимает всех, и первых, и последних. Ради меня. Зайди. Серафиму Саровскому.
Подняла голову от подушки. Приснилось? Наверное. Почему так четко – Серафиму Саровскому?
***
Лафушу тошнило. Уже неделю. Надо было купить тест. А страшно. Вдруг положительный результат? Беременность никак не вписывалась. Ребенок был не ко времени. Во всяком случае, пока. Родить, чтобы порадовать свекровь? Тетка она, конечно, нормальная. Собственно, повезло со свекровью. Не лезет, не вмешивается. Взбалмошная, правда, пятьдесят давно разменяла, а не поймешь, сколько ей. С Сережей, опять таки, не сюсюкается. У Оли, подружки, свекровь на ее Дениса – сынулечка, котенок, красатулечка! Красатулечка весом в восемьдесят кило пускает слюни, сидя на кухонном диванчике по-турецки, « как в детстве», и пожирает пирожки с капустой. Оба счастливы. Оля и ходить с ним к маме перестала. Зачем разрушать их слюнявую гармонию? Она на кухонном диванчике и не помещалась, если там сидел Денис. Ее Серега мать очень любил, а отца тихо ненавидел. Отец спился. У Сереги от обратного. Алкоголь в рот не берет. И отец – отрезанный ломоть. Отселился в коммуналку. А Лафуше Андрея Сергеевича жалко. Добрый он, это чувствовалось сразу. У нее не было отца. Она его и не знала. И вообще, мужчин в жизни рядом не было. Удивительно,
А свекровь – боролась. Лучше бы не боролась. Проборолась полжизни. Смешно сказать, ничего не видела, слаще морковки ничего не ела. Любовь – морковь, любовь – борьба, любовь пытка, любовь – еще одна попытка (обещал не пить, с понедельника).
Надо купить тест. А вдруг – беременность? Так, июль. – Она стала загибать пальцы – август, сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь, март. Март? Ужас. Март. Квартальный отчет. Нет. Не сейчас. Никаких беременностей в ближайшее время. Хватит с нее. Лафуша завернула в ближайшую аптеку. В аптеке пусто. Все на дачах. Здоровы, веселы, активны, попами кверху на грядках. От головы и давления накупили жмени таблеток. Девушка – фармацевт откровенно скучала, рассматривала посетителей, угадывая, зачем пришли? Девушка -угадай-ка.
– Мне тест на беременность, пожалуйста.
Понимающе улыбнулась, протянула сдачу.
***
– Эй! Брат! ( шепотом) Спишь?
– Нет.
– Я вот думаю. Ты сказал, там у нас будет новая жизнь. А ведь мы с тобой ничего не умеем?
– Не беда! Научимся. Мы всему там научимся. Даже ходить!
– Ходить? А что такое ходить?
– Передвигаться на своих двоих, тех, которые внизу.
– А как узнать, где низ, где верх?
– Да, действительно. Я не подумал. Голова – это верх.
– Ясно. А те, которые вверху?
– А этими мы научимся что–то делать. Ты, например, станешь художником, или музыкантом.
– Художником? А кто такой художник?
– Это тот, кто изображает мир, который рядом. Ты будешь рисовать тот мир.
– В который мы попадем?
– В который мы попадем!
– Невероятно! Мало того, что я в него совершенно не верю, ты предлагаешь мне его изображать.
– Так будет! Я знаю.
– Откуда?
– Так думает о тебе мама.
– Обо мне? А о тебе? Что она думает о тебе?
– Обо мне она пока вообще не знает.
– Странно. Разве такое может быть?
– Может! Ты же сам говорил. Ребенок обычно один.
– Ну, ты не переживай! Ты тоже будешь художником. Мы ведь с тобой почти одно целое. Будем изображать тот мир вдвоем. Ты правую его половину, а я левую…
***
– Алле? Мама?
– Доченька! Ну, слава Богу! Я волнуюсь, как ты? Где ты?
– Не волнуйся, я вечером приеду. После работы. Все в порядке?
– Да, спасибо, такая хорошая девочка нас встретила, щебетунья.
– А квартира понравилась? Вам удобно?
– Да, только мне надо в Саратов, на операцию. Я тебе Асю оставлю. На месяца два.
– На два? Что она будет делать два месяца в душной Москве?
– Выхода нет, Любаша, Я ведь тебя никогда ни о чем не прошу. Ситуация безвыходная. Мне надо оперироваться срочно.
– Что с тобой? Надеюсь, ничего серьезного?
– Да нет, обычная рядовая операция. Я уже в Саратове договорилась.
– Может в Москве?
– Да нет, зачем. Мне там проще, дома и стены помогают. Одна проблема с Асенькой.