Праймашина
Шрифт:
«И я не врал десять минут назад, тоже был искренним, и я тоже умираю… Но для чего леди Кобрин адорнийские невольники? И почему она соблюдает такие меры предосторожности? Почему приказала убить контрабандистов?»
«Праймашина…»
– Я сказала стражникам, что ничего не видела, – продолжила девушка. – Но они хотят, чтобы меня допросил большой начальник. Сказали, что отпустят после допроса.
– Кобрийцы держат фихтерскую стражу за горло, – негромко сказал Карлос. – Если они догадаются, что ты из того каравана, прикажут тебя убить.
– Я
Юноша протянул через решетку руку и мягко сжал ладонь Мариды.
– Добро пожаловать в клуб мертвых врагов леди Кобрин.
Она не вздрогнула и не отстранилась.
– Мы еще живы.
– Это ненадолго.
– Я слышал, вы добились успеха. Поздравляю, – громко произнес Ричард Бейл Петерсен и удивленно посмотрел на вздрогнувшего Жубера: – Что-то не так?
– Все в порядке, – выдавил начальник стражи. – Благодарю.
Но природная его бледность стала еще более очевидной, и теперь лицо фихтерца напоминало вылепленную из снега маску.
– Это я вас благодарю, Жубер: поймать за один день стольких опасных преступников дорогого стоит. Поверьте, я восхищен.
– Благодарю.
– Оставьте. – Прокурор перевел взгляд на записи. – Кто такой Вилли Задохлик, поимкой которого так гордится ваш заместитель?
– Известный вор и мошенник, – доложил начальник стражи. – Взят с поличным при попытке ограбить дом купца Свенса. Повторный арест, а значит, завтра он лишится руки.
– Очень хорошие законы, – одобрительно пробормотал Петерсен. – Если я правильно понял, Задохлик из местных бандитов? Он фихтерец?
– Совершенно верно.
– И этот факт радует меня больше всего, Жубер: вы наконец-то взялись за доморощенную преступность, ибо до сих пор вашим стражникам попадались исключительно залетные гости, чужаки, прибывшие в вольный город в надежде поживиться.
– Не только.
– Как правило.
– Вам виднее, – сдался начальник стражи.
– Вот именно – виднее, – веско произнес Петерсен. Помолчал, обдумывая диалог, и решил слегка подсластить пилюлю: – Зато теперь у меня есть повод сообщить его величеству, что в Фихтере начали всерьез бороться с преступностью.
– Благодарю.
Это слово удавалось начальнику стражи лучше всего.
– Не за что, Жубер, не за что: успехи последних дней целиком и полностью ваша заслуга.
Если, конечно, позабыть о неподкупном прокуроре, который пристально следит за каждым шагом начальника стражи. Официально фихтерские блюстители порядка Петерсену не подчинялись, но были обязаны поддерживать законность, согласно принятым в империи нормам, и неблагоприятный отзыв прокурора мог иметь далеко идущие последствия, вплоть до отзыва дарованных городу вольностей. До сих пор Жубер улаживал все возникающие недоразумения с помощью звонких монет, но проклятый Петерсен требовал результатов, а не денег, вот и приходилось работать по-настоящему.
«Ну, ничего, скотина, скоро ты перестанешь быть занозой в заднице».
– Теперь расскажите мне о девушке, которую ваши люди арестовали
«Она-то чем тебе интересна? Зачем я вообще доложил об адорнийской сучке? Надо было вышвырнуть ее на тот берег да забыть!»
Пару месяцев назад так и случилось бы, но бурная деятельность нового прокурора дала результаты: обалдевшие от постоянных придирок стражники принялись рьяно исполнять свои обязанности, не оставляя без внимания даже сущие мелочи.
– Обычное дело, – махнул рукой Жубер. – Контрабандисты не поделили товар или не сошлись в цене, устроили драку…
– Драку? – поднял брови Петерсен. – В отчете сказано о десятке с лишним трупов.
– Одна банда перебила другую.
– За что?
– Я ведь сказал: не поделили товар или не сошлись в цене, других причин для боя у бандитов нет. У Задранных Пальцев мы нашли только убитых преступников, и спрашивать было не у кого.
Не хватало еще расследовать бандитские разборки. Порезали друг дружку, и ладно, меньше головной боли.
– Почему ваши люди не пошли по следу?
– Стражников было всего пятеро, и они…
– Побоялись отправляться в лес.
Всякое рвение имеет пределы.
– Проявили разумную осторожность, – защитил своих людей Жубер. – К тому же арестованная адорнийка наверняка расскажет, из-за чего случилась драка и кто принимал в ней участие.
– Полагаете, она входила в одну из банд?
– Такое случается, – не стал скрывать Жубер. – Здесь, на границе, люди и адорнийцы уже начали смотреть друг на друга, как на… Как…
Начальник стражи вдруг подумал, что следующая фраза идет в разрез с официальной позицией империи, и прикусил язык.
– Как на обычных соседей? – подсказал прокурор.
«Он вообще ничего не боится? Или проверяет меня?»
– Да, как на обычных соседей, – кивнул Жубер. – Насколько я понимаю, такие новости императора не обрадуют.
Время для народа и власти течет по-разному. Десять лет для повелителя доктов – мелочь, сущая ерунда на фоне стратегических задач по развитию империи. Для него война была вчера и завтра, вполне возможно, повторится. А для простых людей десять лет – изрядный кусок жизни, наполненный многими событиями. Простые люди, и докты, и адорнийцы, саму войну помнят не очень хорошо, ее заслонили повседневные дела, но повторения ее не желают.
– Адорнийка, значит? Гм… любопытно. Я допрошу ее завтра. – Петерсен отложил в сторону доклад о контрабандистах. – Теперь поговорим о главном, о Карлосе Гриде. Как вам удалось его поймать?
– Карлоса опознал Улле Изморозь, Герой леди Кобрин, который…
– Который был в Гридвальде, я помню. Они столкнулись на улице?
– Можно сказать и так. – Жубер позволил себе короткий смешок. – После смерти Безвариата Сотрапезника мы установили в его особняке новейшую прайм-защиту, не хотели, чтобы воришки и бродяги превратили дом великого человека в помойку. Сегодня она сработала, стражники прибыли, оцепили Мозговитую улицу, и Улле заметил в толпе Карлоса Грида.